Порочный ангел (СИ) - Кьют Аля
— Да я же не спорю, Виктор Алексеевич, — продолжал спокойно отвечать Глеб моему отчиму. — Но я был так занят, зарабатывая бабки, что совершенно не замечал, как проходит год за годом. Вроде совсем недавно было чуть за двадцать, и я закончил институт. А потом проснулся — мне тридцать четыре. У меня есть все, кроме самого себя. Я ни черта не видел за эти годы, кроме графиков, переговоров и аэропортов.
— Ох, молодёжь, философия, — загудел как жук Игорь Иваныч. — А если завтра дефолт? Мы в России живем, Глебушка. Здесь чревато философствовать.
— Да в том и дело, что в России нас ничего не спасет, — хохотнул Москвин. — Разве только пачка баксов под матрасом. У меня есть. Все норм.
Я не сдержалась и прыснула, а вот Лика громко расхохоталась, хотя я сомневалась, что она понимала, о чем говорил Москвин.
- Брось кривляться, Глеб. Знаем мы, что тебе Салманов отличную подстилку оформил. Не страшно даже фирму потерять, — поддел Москвина Виктор.
Глеб и не думал отнекиваться.
- Да, Кирилл крутой брокер. Я благодарен ему за помощь.
— Салманов? — заинтересовался Игорь Иванович. — Он ведь в Америке теперь. Отошел от дел.
— Для меня сделал исключение.
— В честь чего? Я не смог даже его новый номер найти, а через БестБрокер — это адские проценты и налоги.
— Мне провели через офшор. Артур Казаев помог.
— Вот оно что! — прозрел Иваныч. — С такими друзьями можно и философствовать.
— Чего и вам желаю, Игорь Иванович. Так вы как насчет Тосканы? Как раз Казаев и полетит с нами, — соблазнял толстого промышленника Глеб.
— Нет, пас. Не любит Артур московских. Обидели его в столице.
Я могла только догадываться, почему Игорь Иванович отказался от столь выгодной поездки. Вообще, дела финансовые на меня нагоняли тоску, и я невольно согласилась с Москвиным, который открылся для меня с новой стороны. Похоже, фотография для него — хобби. Эдакий пресытившийся всем Онегин. Только вместо русской глуши он летит в Тоскану, поиграть в фотографа.
— Ох, да что вы все о деньгах. Глеб, лучше расскажи о Тоскане. Мне не терпится ее увидеть, — воскликнула Лика слишком возбуждённо даже для ярого фаната Италии.
Что я пропустила? Разве она летит с Москвиным?
И почему меня это задевает?
— Лучше не рассказывать. Сама и увидишь, — вежливо, но без энтузиазма отозвался Глеб.
Игорь Иванович потерял интерес к разговору и увлекся канапе с креветками и вином.
— Возьми и Лесёнка тоже, Глеб, — вклинился в разговор Виктор, касаясь моей руки, чтобы привлечь внимание. — Она совсем замоталась с работой и учебой.
Я обернулась и сразу же оказалась под прицелом давящего взгляда.
— Ты работаешь? — приподнял бровь Москвин. — Где?
— Ой, да она продавщица в магазине, — протянула Лика. — Когда ей лететь? За прилавком путь стоит.
Я закусила губу, так отвратительно это звучало. Словно я ворую в метро, и исключительно у стариков и детей. Глеб продолжал наблюдать за мной. Неужели нельзя прекратить пялиться? Мне и так тошно на этом празднике жизни.
На помощь мне пришла мама. Хотя ее поддержки я не хотела. Вот провалиться сквозь землю было бы кстати.
— Лесь, ты же отпуск собиралась брать перед сессией. Вот и развеешься. Кому, как не Глебу доверить твой отдых?
Я взглянула на маму, едва сдерживаясь. Вот это подстава подстав.
— Действительно, Лесёнок, отдохни с ребятами. Признаться, одну я бы тебя не отпустил в Европу, а вот с Глебом — другое дело. Он за тобой присмотрит.
Да-а-а, уж он присмотрит.
На языке вертелся отказ в резкой форме, но тут я увидела, как побагровела Лика, а ее парень даже сморщился, так сильно она сжала его руку.
Черт, вот это зрелище и толкнуло меня на безумство.
— Да, конечно. Почему бы нет. Если Глеб… ээээ…
— Александрович, — подсказал отчество гостя Виктор.
— Да, Если Глеб Александрович так любезен… Было бы невежливо мне отказаться.
— Да, очень невежливо, — пропел в ответ Москвин, довольно улыбаясь.
И я поняла, что подписала себе приговор.
Глава 4. Хлопоты
Разумеется, я никуда не собиралась лететь. Побесить Лику — это приятно, но проводить неделю в одном доме с Москвиным — это же ад. Мне десять минут с ним в подвале показались пыткой, а тут семь дней под одной крышей. Да еще и в доме, где он хозяин.
Нет, нет и еще раз нет.
Я почти сразу уехала с вечеринки, отказываясь оставаться на ночь. Обычно я делала так, потому что любила поболтать с Егором и надеялась, что он наконец сделает первый шаг. Все же между нами была симпатия, и я пыталась намекнуть, флиртовала. Только не в этот вечер. Все мои мысли занимал Глеб. Я не могла перестать вспоминать его поцелуй. Его прикосновения, его голос и близость.
Меня бросало то в жар, то в холод. Даже дома, оказавшись в постели, я не могла перестать думать о нем. Как он посмотрел на меня, когда я сказала, что поеду. Этот огонь в глазах, торжество и… Кажется гордость.
Я не сразу поняла, что ласкаю себя. Пальцы в трусиках оказались сами собой. Когда я поняла, что почти кончаю от одних мыслей о Глебе, было уже поздно бояться или бороться. Горячая волна разрядки обняла мое тело, заставляя выгнуться и громко застонать.
Я никогда не стыдилась делать себе приятное. Наверно, именно это удерживало меня от случайных сексуальных связей. Вряд ли мужчина смог бы доставить мне оргазм. Я не питала иллюзий на тот счет. Да, возможно секс хорош, когда партнер думает о тебе, когда ты испытываешь к нему теплые чувства. Например, как я к Егору. Но того, что описывают в романах, нет и близко.
Правда, будоражащий стыд и оргазм, что я испытала от прикосновений Москвина, напрочь опровергали эту теорию. Но это ведь не отношения, не симпатия даже. Он развлекался, а я перенервничала. Вот и все.
Я запретила себе думать о Глебе. Мое тело, удовлетворенное разрядкой, дало сигнал отбоя. Я спала крепко, а утром перед работой позвонила маме и попросила извиниться перед соседом.
— Детка, как так? — недоумевала мама. — Ты же сказала, что полетишь. Глеб ведь и самолет предоставит. Это так удобно. Как можно отказаться?
— Мам, да у меня Шенгена нет. Какая мне Италия? А выправлять — это сто лет. Точно за неделю не дадут визу.
— Мы ведь вместе летали в Рим, — не сдавалась матушка.
— Это было весной. Мне на три месяца давали. Уже ноябрь. Прошли сроки.
— Ох, как же жалко, Лесёнок. Как жалко. Ладно, я позвоню Глебу и все отменю. Очень, очень жалко.
Она еще раз сто повторила бы про жалко, но у меня пришла электричка, и я быстро попрощалась.
После этого звонка я почти успокоилась. Занятное получилось приключение, но не более. Хорошо, что Виктор человек деловой и не очень часто устраивает подобные семейные гостевые вечера. Мне будет легко избегать Москвина, а он в свою очередь, надеюсь, найдет в себе хоть каплю порядочности и не выдаст меня.
В магазине меня встретила обычная рутина, стандартные обязанности. Я наклеила на лицо приветливую улыбку, взбодрила себя кашкой эспрессо, и сама не заметила, как настроение стало отличным.
Мне нравилось работать в бутике. Даже самые придирчивые снобы не могли придраться к моим манерам и почти всегда благодарили за помощь. Вот и сегодня у меня была непростая клиентка. Немного лишнего веса и много пафоса. Она пыталась влезть в сороковой размер и жутко расстраивалась, когда модель облепляла ее фигуру, делая похожей на колбасу «вязанку».
Я подсунула ей подходящий размер и модель свободного кроя. Она скривила лицо, но все же примерила. О, чудо. Платье село на нее идеально, прикрыв недостатки и подчеркнув высокую полную грудь.
Я как раз проводила платеж и прощалась с ней, когда в магазин вошел молодой мужчина в строгом костюме.
— Добрый день, чем могу вам помочь? — обратилась к нему моя коллега, второй консультант.
— Мне нужна Олеся Владимировна Смирнова. Спасибо, — проговорил он и безошибочно пошел к кассе.
