Набросок скомканной жизни (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна
В машине он заметил, как Ксюша дрожит. Толкнул её легонько в плечо:
— Ну ты чего?
Она подняла на него потемневшие глаза и шепотом спросила:
— Ты… ты их… убил?
Эм усмехнулся:
— Вот еще не хватало мараться из-за гопников! Оглушил маленько.
Она слегка успокоилась, продолжая дрожать. Эм покачал головой:
— Теперь пять раз подумают, прежде чем соваться. Ну, заканчивай трястись!
— Я испугалась…
— Не надо. Всё закончилось.
— Ты… Ты такой страшный, когда… злишься!
— Вот и не зли меня, — неловко пошутил он и, увидев округлившиеся Ксюшины очи, махнул рукой: — Да не трону я тебя! Даже если ты меня выводишь иногда…
— Это как твои рисунки.
— Забудь! — строго сказал он. — Это было давно, и ты не психиатр!
Ксюша покрутила головой, прижимая к себе плюшевого мишку. Ей было не по себе, и Эм пожалел, что сказал лишнего. Чёрт, он никогда не умел разговаривать с подростками, воспринимая их как недовыросших взрослых. Но ситуацию надо исправлять. Из-за рисунков. И, ладно, признаемся самому себе, уважаемый Матвей Николаевич, из-за девчонки тоже! Жалость ли, проснувшаяся совесть или какая другая давно забытая эмоция, но ему было неприятно видеть Ксюшу в таком состоянии. Эм свернул на улицу неподалеку от хаты и неловко сказал:
— Все, Ксюш, забудь, сегодня мы с тобой будем много работать, и все будет хорошо.
Она тяжко вздохнула:
— Столько еды пропало… Жалко…
— Ещё купим! — утешил ее Эм почти радостно. Если дело только в жратве… — Ты голодная?
Она кивнула, все еще обнимая мишку.
— Хочешь, приготовлю чего-нибудь? Любишь сладкий перец?
— Мгу, — промычала девочка. — А выпить купишь?
— Ксюша! Не провоцируй меня.
— Да ладно! Ты меня завтра отвезёшь и больше никогда не увидишь! Какое тебе дело до того, как я живу?
Эм сдался. Со вздохом припарковался у магазина:
— Пива хочешь?
— От него толстеют, — капризно ответила Ксюша.
— Виски не получишь. Шампанское любишь?
— Ну… да… — неуверенно протянула девочка.
— Окей. Жди меня здесь, двери я заблокирую.
В дорогом и неудобном супермаркете он прежде всего купил бутылку «Джека Дениелса» и вторую — простого, знакомого с детства полусухого «Советского». Упиться не упьется, а дозу получит. Теперь об обеде. Паприка, несколько помидоров, две луковицы и пакет сметаны. Э, главное — не забыть «Вегету»! Эту приправу он попробовал впервые десять лет назад и недавно увидел на прилавках родных русских магазинов. Отечественный вариант этой смеси никогда не устраивал его. Эм любил все аутентичное.
В отделе полуфабрикатов копченых сосисок, конечно, не было. Но он попросил четыре рыбных котлеты, самое то — рыба с сатарашем! На кассе Эм притормозил. Что это с ним случилось? Никогда, ну блин никогда и всё тут, он не готовил для моделей! Ещё немного, и он попрётся в прачечную со шмотками этого ребёнка! Эм, давай придём в себя! Оно нам надо? Неужели из-за трёх удачных набросков будем девочке ноги облизывать?! В идеале вообще это Ксюша должна бы готовить, она женского пола, с сиськами. А он тут пресмыкается!
Эм глубоко вдохнул, выдохнул, пропустил перед собой старушку и бросил на ленту кассы пакет жвачки. Для Ксюши завтра, чтобы Мурзик не вопил дурным голосом.
Девочка сидела в машине вся сжавшаяся и с игрушкой в объятиях. Глядя на неё сквозь стекло, Эм почувствовал себя последним гадом. Фиг знает, кто заботится о ней, кто кормит, кто лечит, если она заболеет. Почему не потерять один день своей жизни, чтобы сделать ей что-то приятное? К тому же его жизнь вообще ничего не стоит, никогда он не станет известным или богатым, так что плевать на заказ!
Зато малая будет довольна.
Эм плюхнулся на сиденье и сунул Ксюше пакет:
— Всё, теперь на расслабоне. На хате будет спокойно, и твои не сунутся до завтра.
Она внезапно подалась к нему, не обращая внимания на звон бутылок в пакете, и шепнула на ухо:
— Ты самый лучший!
Эм растерялся, ощутив, как тонкие руки крепко обнимают его за шею, не зная, что делать, и осторожно похлопал Ксюшу по спине:
— Ладно, ладно, договорились. Давай уже приедем и успокоимся.
Она прижалась к его лицу щекой, и Эм замер, не решаясь двинуться. Ксюша сама отпустила его и села, копаясь в пакете:
— А что ты приготовишь?
— Увидишь. А будешь паинькой — даже научу.
Войдя в дом, Ксюша первым делом плюхнулась на неубранный со вчера диван и включила телевизор. Эм покачал головой, сразу проходя в кухню. Выгрузив купленные продукты, он открыл шкафчик под столом, надеясь найти кастрюлю и сковородку. Кастрюля нашлась сразу, а вот сковородки не было. Придется разогревать котлеты в микроволновке. Не решение, но другого выхода нет. Возиться с паровой баней ему в лом.
Эм налил в кастрюлю немного растительного масла и принялся чистить луковицы. Слава богу, что хозяева квартиры заботятся о снабжении. Нож был тупой, и Эм быстро прослезился. Бросив измельчённый лук жариться, он принялся чистить сладкий перец. Ксюша заглянула в кухню:
— Ням, как пахнет!
— Помогай давай, нахлебница! — буркнул Эм, вытирая слёзы.
— А что делать? — с готовностью откликнулась девочка. Он пододвинул к ней помидоры:
— Режь на мелкие кусочки!
Порезав паприку, он бросил ее в кастрюлю. Туда же отправились и помидоры. Эм посыпал всё это булькающее варево «Вегетой» и накрыл кастрюлю крышкой:
— Все, полчаса можно не заглядывать.
Ксюша аккуратно вытерла руки и деловито спросила:
— А теперь что?
— А ничего. Пошли работать. Хочешь шампанского?
— Хочу, — радостно откликнулась она. Эм нашел в шкафчике высокую кастрюлю для спагетти, налил в неё до половины холодной воды и откупорил шампанское. При хлопке Ксюша весело взвизгнула, прикрывая уши ладонями. Эм усмехнулся — точно так же вели себя все его знакомые девушки. Как будто это не хлопок пробки, а залп салюта!
Они вернулись в комнату, и Эм велел девочке:
— Садись на диван, смотри телевизор, а я буду зарисовки делать.
— По телику в это время ничего нет, — вздохнула Ксюша. — Поставь музыку…
Эм покрутил головой. У неё невероятный дар доводить его до бешенства в короткие сроки. Музыку ей поставь! Кофе свари, кушать приготовь… Колыбельную тоже спеть что ли?
Тем не менее он взял телефон и нашёл свою песню. Хочет музыку — пусть слушает Миладина.
Тёплый звон гитарных струн обжёг его душу, точнее то, что от неё осталось. Эм закрыл глаза, позволяя всему телу вибрировать вместе с голосом певца.
Эту песню он услышал в девяносто девятом году, когда вместе с другими десантниками помогал сербской армии в войне за Косово. Там он нашёл и потерял свою единственную настоящую любовь, Милену. Там он нашёл единственного настоящего друга, ставшего впоследствии отцом Никодимом. Там Матвей Белинский принял свой псевдоним, Эм, заглавную букву, с которой начиналось его имя и имя его погибшей любимой. Косово стало концом юности и началом взрослой жизни.
Ксюша снова влезла в его мысли:
— А о чём он поёт?
Эм поморщился, но вспомнил недавние добрые намерения по отношению к своей модели. И ответил:
— Обо мне.
— Как это? Ты его знаешь?
— Нет. Но песня обо мне.
— Я вообще слов не понимаю.
— От друга до друга, это-то понятно? Од драги до драги — от дорогой до дорогой. От бабы к бабе, короче! Од града до града — из города в город.
— Это ещё вроде понятно, — кивнула Ксюша. — А вот дальше…
— Разбит на кусочки, держусь только на песне, себе и жизни ищу смысл и лекарство…
— Как-то странно… Ты так живешь?
Эм нехотя кивнул. Сказал А — придется говорить и остальные буквы… Плевать, всё равно он её больше не увидит!
— А почему?
Эм взглянул на неё. Ксюша лежала на животе, потягивая шампанское из обычного стакана, подпирая подбородок ладонями, и в глазах её светился неподдельный интерес. Эм вздохнул. Рука подрисовывала тени и детали сама по себе, ведомая инстинктом, а он слушал песню и думал над простым в сущности вопросом.
