Даниэла Стил - Обещание
Воспоминание об этом заставило Марион улыбнуться. Прикрыв глаза, она подумала, как мало было у нее этих драгоценных часов, когда она могла побыть с сыном. Увы, уже давно воскресенья Марион не напоминали собой те, давно прошедшие дни. Едва достигнув подросткового возраста, Майкл так и норовил исчезнуть из дома на весь уик-энд, и она оставалась одна…
Одинокая слеза задрожала на ее длинных ресницах, но Марион даже не пошевелилась, словно боясь спугнуть воспоминания. Она ясно видела перед собой Майкла, каким он был восемнадцать лет назад. Тогда этот очаровательный шестилетний мальчик целиком принадлежал ей, и Марион любила его всей душой. Она готова была сделать для него все, что только было в ее силах, — и делала. Марион сумела сохранить для него империю Коттеров и Хиллардов, сумела передать дело от поколения к поколению. Могущественная, жизнеспособная корпорация и была ее главным даром единственному сыну.
Стремясь приумножить те богатства, которые должны были достаться Майклу, Марион незаметно для себя сама полюбила бизнес. Он стал ей почти так же дорог, как и Майкл.
— Привет, мам. Ты прекрасно выглядишь. Вздрогнув от неожиданности, Марион открыла глаза и увидела сына. Майкл стоял на пороге гостиной и улыбался, а Марион едва не заплакала по-настоящему. Больше всего на свете ей хотелось броситься к нему навстречу, обнять и прижать к себе, как когда-то, но увы — она не могла этого себе позволить. Вместо этого она только слегка улыбнулась в ответ на приветствие сына.
— Я не слышала, как ты вошел.
В этих словах не было приглашения подойти поближе, как не было никакого намека на то, что Марион на самом деле чувствовала. Разобраться, что творится у нее в душе, всегда было трудно, порой просто невозможно.
— Я открыл дверь своим ключом, — объяснил Майкл. — Так можно мне войти?
— Конечно. Может, ты хочешь перекусить? Майкл медленно вошел в комнату и огляделся по сторонам с таким видом, словно он впервые видит роскошную обстановку и обшитые темными дубовыми панелями стены. На губах его играла неуверенная улыбка. Потом он вдруг посмотрел на стоявшую перед матерью тарелку и облизнулся, словно мальчишка.
— Гм-м… что это у тебя такое? Шоколадные, да? Марион усмехнулась и покачала головой. Похоже, в некоторых отношениях Майкл все еще оставался ребенком.
— Это профитроли. Хочешь?.. Я думаю, Мэтти еще здесь. Она убирается в кладовке, и…
— …И доедает, что еще осталось, — закончил Майкл, и они оба рассмеялись шутке, в которой, как было прекрасно известно обоим, было достаточно много правды. Потом Марион взяла со стола колокольчик и позвонила.
Мэтти появилась в гостиной через считанные мгновения. На ней было строгое черное платье, отороченное кружевами, и белая кружевная наколка в волосах. Всю жизнь Мэтти только тем и занималась, что подавала, готовила и убирала за другими, и лишь изредка ей выдавалось свободное воскресенье, чтобы заняться своими делами. Впрочем, получив долгожданный выходной, она зачастую просто не знала, что с ним делать.
— Что прикажете, мэм? — спросила она и, искоса посмотрев на Майкла, не сдержала приветливой улыбки. Майкл всегда был ее любимцем.
— Принеси чашку кофе мистеру Хилларду, Мэтти. Как насчет десерта, дорогой? — обратилась Марион к сыну и, когда он отрицательно покачал головой, закончила решительно:
— Значит, один кофе, Мэтти.
— Хорошо, мэм.
На мгновение — и уже не в первый раз — Майкл задумался, почему мать никогда не говорит слугам ни «спасибо», ни «пожалуйста». Она держалась с ними так, словно все они были рождены для того, чтобы исполнять любые ее желания. Впрочем, он знал, что Марион именно так и думает. Всю жизнь она прожила в окружении слуг: гувернанток, секретарей, помощников, референтов и прочих.
Мать Марион погибла в автомобильной катастрофе, когда ей было всего три года. Вместе с ней погиб и старший брат Марион, который должен был унаследовать финансовую империю Хиллардов, но она оказалась ему достойной заменой.
— Как дела в университете?
— Отлично. И, слава богу, через две недели уже конец.
— Я знаю. И очень горжусь тобой, Майкл. Докторская степень — это не шутка, особенно — в архитектурном бизнесе. — «О, мама!..» — как в детстве захотелось воскликнуть Майклу, но он сдержался. — Кстати, насчет работы для этого твоего Эйвери… Мы свяжемся с ним на следующей неделе и все ему сообщим. Надеюсь, ты не проговорился ему?
По ее взгляду и голосу Майкл понял, что на самом деле Марион Хиллард совершенно безразлично, сказал он другу о том, что его ожидает, или нет. Устроить Бену сюрприз — это была целиком его идея; Марион же смотрела на эту затею как на мальчишество.
— Нет, я не проговорился. Он будет очень доволен.
— Еще бы! Это отличное место.
— Бен его заслуживает.
— Надеюсь, что так… — Если бы Марион считала иначе, ничто бы не могло ее убедить, и Майкл отлично это знал. — Ну а ты? Готов взяться за дело? Твой кабинет закончат на следующей неделе.
При этих ее словах глаза Майкла невольно сверкнули. Его кабинет должен был быть таким же, как отцовский, — с богатой деревянной отделкой, с гравюрами на стенах, с роскошными кожаными креслами и диванами, с антикварным столом и книжными шкафами, которые Марион приобрела в Лондоне в прошлые выходные.
— Уверена, что тебе он понравится, — добавила Марион, и Майкл улыбнулся ей.
— Так оно и будет, мама. Я планировал повесить кое-что на стены, но, пожалуй, я подожду, пока не увижу весь кабинет в целом.
Ему показалось, что в глазах матери мелькнула тревога.
— Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, — сказала она поспешно. — У меня есть что-то, что должно тебе понравиться.
Она имела в виду, конечно, гравюры — старинные и очень дорогие гравюры, которые принадлежали еще ее деду, но у Майкла было на этот счет свое мнение. Он хотел повесить у себя в кабинете картины Нэнси.
В его глазах вспыхнул упрямый огонек, и это не укрылось от внимательного взгляда Марион.
— Мама… — Майкл сел рядом с ней и вытянул под столом ноги. — Спасибо большое, Мэтти, — сказал он служанке, которая принесла кофе.
— Не за что, мистер Хиллард. — Мэтти снова улыбнулась ему. Майкл всегда был очень вежлив с ней и другими слугами и держался так, словно ему было неудобно беспокоить их по пустякам. В отличие от… — Что-нибудь еще, мэм?
— Нет, хотя… Может быть, мы перейдем в библиотеку, Майкл?
— Хорошо, идем. — Майкл кивнул, ибо ему пришло в голову, что в библиотеке разговаривать будет легче. Огромная гостиная матери всегда напоминала ему просторный бальный зал, который он видел в одном из загородных имений Хиллардов. Никакой откровенный разговор здесь был попросту невозможен.
