Елена Харькова - Всем врагам назло!

Тётушка так рьяно рванула навстречу Анжелике, что споткнулась на своих каблуках-шпильках и повисла на девушке, чуть не повалив её на платформу.

– Тьфу ты! Понатыркали тут дырок в асфальте! Шо за чертяки окаянные! – вспылила она, но тут же успокоилась и расплылась в улыбке. – Ну, здравствуй, племяшка! Я как тебя увидела, так сразу и узнала. Такими прекрасными золотыми волосами мог наградить только мой брат! У меня же, увы, настоящий цвет волос всего лишь тёмно-русый. Поэтому приходится перекрашиваться, шобы быть эффектной москвичкой, соответствовать статусу шикарной дамы. Как мне чёрный цвет, идёт?

Тётушка, приподняв шляпку, потрясла обкромсанными в ультрамодную, очень короткую стрижку волосами.

– Да, ничего, – неуверенно кивнула головой Анжелика.

– Тю! Ничего?!! Милочка, да ты знаешь, сколько я за это грошей отвалила? А ты – «ничего», – обиделась женщина, а потом опять заулыбалась. – Ой, да шо я у тебя спрашиваю, ты же только шо из деревни, ничего пока в нашей светской столичной жизни не смыслишь. Ну ладно, шо мы всё обо мне. Дай-ка я тебя обниму!

Как тётушка ни пыжилась, изображая из себя коренную москвичку, но стоило ей заговорить, как обман тут же раскрывался. Тараторила женщина очень быстро, с лёгким краснодарским акцентом, произнося вместо буквы «г» что-то среднее между «г» и «х», да ещё и слово «шо» выдавало в ней бывшую провинциалку, хоть она и всячески старалась это скрыть. Анжелика, кстати сказать, тоже иногда «хыкала» и «шокала», но она при этом не строила из себя «столичную штучку», поэтому это не так резало слух. Кроме того, у Анжелики в школе преподавала русский язык и литературу старенькая женщина, бывшая ленинградка, которая волею судьбы поселилась жить в их станице. Эта учительница заставляла детей на своих уроках говорить правильным русским языком. Поэтому Анжелике потом не составило большого труда перестроиться.

Тётушка обняла Анжелику, расцеловала, оставляя на щеках девушки розовые пятна, которые тут же вытерла обслюнявленным платком, а потом, не выпуская из рук, стала рассматривать племянницу.

– Ах братец, ах негодник! Столько лет скрывал от меня такую прелесть. Ты знаешь, я очень рада, шо ты приехала. Мне мои мужики уже надоели. Да и брат привозил ко мне в гости только своего сына Ромку. А я так всегда мечтала иметь дочку! Ой, да я совсем тебя заболтала. Ты, наверно, устала да и кушать хочешь, – наконец-то опомнилась женщина.

– Нет, Галина Григорьевна, спасибо, я неголодная.

– Тю! Шо ещё за выкрутасы! Яка я тебе Галина Григорьевна? Я же тётка твоя! Зови меня просто тётей Галей. Поняла? Ну шо, поехали домой. Познакомлю тебя с семьёй. Моего младшего оболтуса, правда, нет. Отправила к твоему отцу на всё лето. Так шо мы с братцем произвели обмен, или, как сейчас в Москве модно говорить, бартер, детьми. Нехай он моего Митьку повоспитывает. Совсем от рук, паскудыш этакий, отбился. Учиться не хочет, одни друзья да компьютер на уме! Вот Вадик, мой старшенький, молодец! Такая умничка! Учится в МГИМО! Эйнштейнчик мой! Через две недели, если сдаст сессию, тьфу-тьфу-тьфу, перейдёт на третий курс. Во как! А потом мы с ним на целый месяц уедем в Англию. Ему надо хотя бы один месяц в году общаться с настоящими англичанами, шобы было хорошее произношение. Так шо я скоро уеду, а ты останешься в моём доме хозяйкой. Ты готовить умеешь? Вот и хорошо, будешь моего Котика подкармливать. Да нет, у нас кота нет. Это я мужа так называю. А ты зови его дядей Женей.

– Ко-о-оти-и-ик, встречай племянницу, – сладким голоском промурлыкала тётушка, войдя в квартиру.

Из комнаты вышел мужчина. Он казался моложе своей жены, был худощав, подтянут и очень даже привлекателен. Гладко выбритое лицо с мягкой линией рта и тёмными бархатными глазами излучало такой обволакивающий шарм, что, как догадалась Анжелика, дядюшка не просто Котик, а тот ещё котяра!

– О! Кто приехал! Ну, здравствуй, племянница! – улыбнулся дядя Женя, увеличив до умопомрачения и без того своё безграничное обаяние. – Очень, очень рад тебя видеть!

Если бы на месте Анжелики стояла обычная, а не сломленная ударами судьбы и не скованная ненавистью ко всем представителям мужского пола женщина, она бы не устояла, сердце бы её тут же раскололось, разбилось, расплющилось, а в голове бы звенела только одна мысль: «О боже! Он просто чудо! Он восхитителен! Он само совершенство!!!» Но Анжелика всего лишь вежливо улыбнулась.

– Здравствуйте, дядя Женя.

– Замечательно, что теперь в моём доме будет жить не одна, а две прелестные женщины, – плёл по привычке свои сладкие сети дядюшка. – Хорошо, что ты, юная чаровница, близкая родственница нашему Вадику, а то он бы точно влюбился в тебя и забросил учёбу.

– Ну шо ты такое говоришь! – возмутилась тётя Галя. – Вадик очень серьёзный мальчик. Кстати, где он?

– У друга конспект переписывает. Скоро придёт. Я бы на его месте поторопился, – сверкнул глазами Котик.

– Ой, ну хватит болтать, – прервала неприятный разговор тётушка, – проводи лучше гостью в комнату, покажи ей нашу квартиру, а я пойду обед подогрею.

– Галочка, я всё уже разогрел и на стол накрыл. Так что мойте руки и пойдёмте обедать.

– Моя ты прелесть! – тётушка чмокнула его в щёку. – Не муж, а подарок судьбы! Я всем так и говорю: «Золото! Чистое золото, а не мужчина!»

Дядюшка принимал похвалу со снисходительной улыбкой. Да, дескать, сам знаю, что я золото и подарок судьбы.

Дядя Женя устроил для Анжелики обзорную экскурсию по дому. Квартира у них была настолько большая, с тремя уютными спальнями, просторным холлом, стильной кухней и шикарной гостиной, что Анжелике казалось, будто их с мамой дом вместе с огородом смог бы поместиться на этой площади. Анжелику поселили пока в комнату Мити.

Обедать сели в гостиной за красиво сервированным столом. Больше всего Анжелику поразило то, что столешница была сделана из стекла. Вообще все вещи в доме были очень красивые и, конечно же, дорогие. У дяди Жени было своё небольшое предприятие, которое приносило стабильный доход. К тому же, чтобы занять жену, он купил ей небольшой магазинчик, который после реконструкции стал модным бутиком. Особо деньгами в семье не раскидывались, предпочитая вкладывать их в дело, но и старались держать марку людей с достатком выше среднего.

Анжелика чувствовала себя подавленно среди этого великолепия.

«Интересно, а мой папаша так же богат? Наверняка не бедствует. И сестричка небось ему помогает, деньжат подкидывает. Эх, а мы с мамой были самыми нищими в станице! Последнее время все нам этим тыкали. Хотела бы я посмотреть, как бы станичники запели, увидев, какие у меня богатые родственники. Да их бы всех от зависти парализовало! По сравнению с моими родственниками Серёжкина семья – голодранцы! Так. Стоп. Опять я вспоминаю. Всё. Забыть. Забыть. Обо всех забыть. Нет там больше никого, кроме мамы и Оксаны. Остальные для меня отныне не существуют!»