Екатерина Владимирова - Я так хочу!
Я снова фыркнула и перевернулась на бок, поджав под себя ноги.
Хотя и «заточение» здесь звучит уж слишком пафосно. Никакое это и не заточение вовсе.
Просто отец надеется на мою… порядочность.
Тяжело вздохнула и надула губы.
Пропади она к чертям эта самая порядочность, которая и заставила меня сидеть в комнате, словно в тюрьме. Тюрьма… Черт, собственная комната!! И все же это наказание, как не крути. Только за что?.. За то, что я такая вот эмоциональная уродилась?! Так это, извините, все вопросы к маме с папой. Какую сделали!!
А теперь мне приходится сидеть здесь и гадать, над тем, что происходит. И думать, размышлять…
Почему Абрамов?! Почему к отцу?! Почему именно сейчас, немедленно, срочно?! Почему не мог отложить этого на другой день?! Что такого важного случилось?! Что задумал этот наш конкурент?!
Эти и еще десятки других вопросов словно насиловали мой мозг, пока я, безуспешно, надо отметить, пыталась занять себя чем-нибудь полезным. Не вышло.
Я перевернулась на другой бок, распахнула глаза и уставилась в потолок.
Еще до появления нежданного гостя его внезапное желание «пообщаться» с отцом стало выводить меня из себя. Слишком неожиданно, внезапно. Слишком… стремительно, резко. Слишком настойчиво.
И как бы я ни старалась унять свою буйную фантазию и скручивать ей руки, ничего не получилось. Навязчивые мысли и идеи терзали меня своей дотошностью.
Я ходила по комнате туда-сюда, надеясь хоть чем-то себя занять. Садилась за работу, пытаясь набросать эскизы нового заказа, кстати сказать, очень важного заказа, но карандаш выпадал из рук, словно специально. Пыталась слушать музыку, включая звук на полную мощность, чтобы заглушить голоса внутри меня и не слышать стука собственного сердца, грохочущего в груди. Думала почитать книгу, надеясь этим занять время. Ходила по комнате, выглядывая в окно. Но… Ничего не помогало.
В голову лезли различные непозволительные мысли, — одна лучше другой, такие, что хотелось кричать в голос.
Выйти, выследить Абрамова и «поговорить с ним по душам». Выяснить, что происходит. А в том, что что-то происходит, я не сомневалась. Чувствовала, знала…
Почему сердце так тревожно билось в груди?! Почему клокотало как сумасшедшее не в силах замереть ни на секунду?.. И почему руки так неестественно дрожали, посылая дрожь даже в кончики пальцев?..
Я всегда верила своей интуиции, она никогда меня не подводила и не обманывала.
И я знала, что не обманывает и сейчас.
С тяжелым вздохом я села на кровати, а потом встала и зашагала по комнате, заламывая руки.
Я пыталась отругать себя. Не может же быть дело в неожиданном визите этого Абрамова?! Не может быть дело только в нем!! Кто он вообще такой, я впервые о нем слышала!? И не видела ни разу, даже в журнале или на экране телевизора… Он словно черное пятно, о котором мне ничего не было известно. И это тоже было странным. Если он наш конкурент, то так или иначе, рано или поздно, я должна была о нем узнать…
Но я его не знаю.
Но если так, откуда же тогда это странное чувство дежавю? Словно бы я уже встречалась с ним, словно уже виделась, словно бы… уже знакома?.. И это знакомство не пришлось мне по душе.
Отругала себя в сотый раз. Чертыхнулась.
Не может этого быть!!
В голове тут же всплыла неожиданная встреча в клубе, и я нахмурилась.
Вот ее нужно вычеркнуть из памяти раз и навсегда!! С этим голубоглазым я больше никогда не встречусь!! Более того, чтобы исключить даже малейшую вероятность новой встречи с ним, я, чтобы не подвергать себя неожиданностям, больше никогда не пойду в «Зодиак»!!
И никто меня туда не затащит!!
Я села в кресло с ногами и прикрыла глаза.
Но если так, почему же странное чувство обреченности охватило меня?! Откуда это вязкое, противное чувство безысходности?! Ощущение какого-то решенного, но все же оставшегося открытым вопроса.
Такое гадкое, липкое, скользкое и противное ощущение безнадежности…
Когда около дома затормозила машина, я стремительно подскочила к окну, едва не сломав ноги, выпрыгивая из кресла, с намерением увидеть гостя. Но, к моему сожалению, так ничего и не заметила. Увидела только мелькнувшую внизу высокую фигуру мужчины в сером костюме и больше ничего.
Вероятнее всего, это и есть Абрамов.
Как жаль, что мои окна в отличие от окон Камиллы, выходящих на подъездную дорогу, выходят в сад!!
Сердце заколотилось с большей силой, врываясь в ребра сильными тяжелыми ударами и оглушительно врываясь в виски. И отстукивая тук-тук, тук-тук, тук-тук… Просто сводя меня с ума.
Сгорая от любопытства, я слонялась по комнате, заламывая руки и нетерпеливо прикусывая губы, приблизительно минуту после прибытия гостя.
А потом, не выдержав, все же выскочила из нее, и спустилась вниз.
Плевать, что скажет отец. Пусть он скажет много и отругает по делу. Все это я заслужила.
Слепая уверенность засветилась в глазах, ярко сверкая алмазами, и умоляюще и настойчиво нашептывал на ухо упрямый и неукротимый внутренний голос, призывая действовать. Наглый, противный, язвительный внутренний голос призывал меня совершить опрометчивый поступок.
Не хотелось подводить отца, но все же… нужно убедиться, что все в порядке.
И покажите мне того, кто посмеет сейчас меня остановить!!
Перескакивая почти через три ступеньки, я спустилась вниз, намереваясь незаметно подкрасться к кабинету отца. Именно там он будет разговаривать с гостем, и я это прекрасно знала.
Я постою немного, послушаю, о чем пойдет разговор, и сразу же уйду, уговаривала я себя. Нужно убедиться, что ничего серьезного не произошло, и что Абрамов не придумал никакой пакости.
Едва затормозив на углу, полностью поглощенная своими мыслями и планами «шпионажа», я стремительно развернулась и… со всего маху врезалось во что-то.
Точнее, в кого-то.
С намерением отчитать Камиллу, которая, как и я, не выдержала и спустилась вниз, чтобы подслушивать, я подняла глаза вверх и застыла с открытым ртом.
И почему мысль о том, что от сестры не может пахнуть ТАК, не пронзила меня насквозь раньше?!!
Слова порицания замерли на дрожащих губах и так и остались непроизнесенными. В горле вырос тугой острый комок и нещадно натирал нежную кожу. Сердце пропустило один глухой удар, замерло на мгновение, хотя мне показалось, что прошла целая вечность, а потом понеслось вскачь, настойчиво и надрывно стуча в грудь, словно разрывая грудную клетку. В ушах зазвенело, загудело, зашумело, словно я вмиг оказалась стоящей посредине железнодорожного вокзала, онемевшая, оглушенная, бесчувственная.
