Нина Бодэн - Круговорот лжи
— Мод, дорогая, я думаю, у нас найдется, чем тебя накормить, — ответила Дженни, голос которой вдруг стал далеким и еле слышным.
Готовясь к дружескому уик-энду, Мод сунула в багажник «делейджа» пачку книг. Машина была еще на ходу, но на последнем издыхании. По дороге в Норфолк она дважды ломалась, и когда Мод наконец прибыла на место, опоздав на пять часов, Дженни стояла на ступеньках крыльца. Она устремилась к подруге и стиснула ее в объятиях.
— Я уже думала, что случилось что-то страшное. Почему ты не позвонила? Я перепугалась до смерти!
Дженни дрожала. Она показалась Мод очень хрупкой. Оправившись от смущения (моя незамужняя тетушка редко обнимала других женщин, опасаясь, что ее заподозрят в дурных наклонностях), Мод увидела, что лицо Дженни, обожженное греческим солнцем, изборождено тревожными морщинами.
Мод сказала:
— Ох, извини, моя дорогая уточка, я не сообразила позвонить. У меня были проблемы с Алисой. Однако это меня не оправдывает.
— С Алисой? — Дженни наморщила лоб.
Слишком много загара, подумала Мод. Он старит.
— С моей бедной старой машиной, — пояснила она, удивленная забывчивостью подруги. — Боюсь, Алиса отжила свое и уже готова отправиться на небеса к Великому Автомеханику. Это все сварной кузов. У Алисы началась усталость металла, как у самолета.
Дженни стиснула ее руку.
— Бедная Алиса. Прости меня за тупость. В последнее время я стала ужасной трусихой. Стоит Неду опоздать на десять минут, как мне мерещится катастрофа. А он ворчит на меня.
— И напрасно, — ответила Мод. — Он прекрасно знает, что тебе пришлось вынести. Впрочем, ни один мужчина не в состоянии понять, каким потрясением является для женщины потеря ребенка.
— Это ведь и его ребенок, — сказала Дженни. — Неду еще тяжелее. Двойная боль. Он переживает и из-за ребенка, и из-за меня. — Она мрачно посмотрела на подругу. — Так что не обижай его, ладно?
У Мод сжалось сердце, но она заставила себя рассмеяться.
— По-твоему, я веду себя как слон в посудной лавке?
Дженни покраснела и улыбнулась.
— Ох, Мод, как я рада тебя видеть! Я ужасно скучала по тебе.
— Раз так, наверстаем упущенное, — промолвила Мод. — Я хочу знать о Греции все. Сейчас я приведу себя в порядок, а потом мы сядем и поболтаем вволю.
Узнав, что к обеду приглашены и другие люди, она слегка смутилась.
— Мы с Недом подумали, что в компании тебе будет веселее, — сказала Дженни.
Мод возразила, что была бы счастлива провести тихий вечер наедине со старыми друзьями; однако в глубине души ее это тронуло. Она действительно любила вечеринки, даже если выяснялось, что гости не совсем в ее вкусе.
Впрочем, эти гости едва ли во вкусе самих Дженни и Неда, подумала она, увидев приглашенных к обеду. Никто из этих людей не интересовался литературой и искусством — приехали двое местных богатых фермеров, их туповатые жены с лошадиными физиономиями и управляющий пивоварней, который сказал Мод:
— О Боже, если бы старина Нед предупредил меня, что я встречусь с настоящей писательницей, я бы попросил свою секретаршу поискать в библиотеке ваши книги и всю неделю готовил домашнее задание! — Он громко рассмеялся.
Мод понравился этот веселый, жизнерадостный, уверенный в себе, здоровый мужчина средних лет; ее даже потянуло к нему. Когда гости сели за стол, она пожалела, что оказалась между двумя фермерами. Весь обед они переговаривались друг с другом через ее голову, хвастаясь тем, сколько птиц настреляли во время первой охоты в этом сезоне. Но легкий, счастливый смех Дженни, доносившийся с другого конца стола, радовал Мод. Ухаживания управляющего пивоварней сделали подругу прежней. Дженни улыбалась весь вечер, и тревожное выражение появилось на ее лице только тогда, когда гости уехали и Мод помогала хозяевам убирать.
В ярком свете кухонной лампы Мод вдруг увидела, что несмотря на загар, Дженни выглядит совершенно больной; ее прелестное лицо осунулось, красивые руки высохли.
— Ты похудела, моя уточка, — сказала Мод, целуя ее на ночь. Она уже собиралась спросить, не страдала ли та в Греции желудком (до замужества Дженни они часто путешествовали за границу вместе, и Мод знала, что желудок был слабым местом подруги), но Нед нахмурился, и она прикусила язык.
Позже, расчесывая на ночь жесткие, как проволока, волосы, Мод увидела в зеркале свое усталое, недовольное лицо и решила, что вечер не слишком удался.
Какая я неблагодарная, ведь обед устроили в мою честь! Возможно, эти скучные люди были единственными, кого удалось пригласить на вечеринку-экспромт, думала она. Однако нельзя не признать, что за исключением веселого управляющего гости просто тупицы. Оба фермера оказались убежденными сторонниками тори. Когда речь зашла о недавних уличных беспорядках в Бирмингеме, один из них всерьез предсказал грядущий крах общественного строя и заговорил о том, что необходимо создавать вооруженные отряды для разгона демонстрантов. А их жены не интересовались ничем, кроме домашнего хозяйства; они оживленно обсуждали морозильники и микроволновые печи.
Что ж, это был единственный недостаток сельской жизни, на который Дженни всегда жаловалась. Большинство соседей были невыносимо скучными людьми, и редко когда среди них встречалась родственная душа. Однако Нед вынужден был время от времени принимать их — когда его родители переселились из особняка в более теплую и удобную квартиру, которую устроили на втором этаже бывшей конюшни, ему пришлось выполнять обязанности владельца поместья.
Только когда Мод оказалась в ледяной постели и осторожно вытянула окоченевшие ноги, пожалев, что не догадалась налить в бутылку горячей воды, она вдруг сообразила, что сегодняшний вечер и был одним из таких приемов. Боже, какая же она дура! Она пропустила мимо ушей двусмысленную шутку управляющего о «домашнем задании», а ей следовало понять, что таких важных гостей не приглашают в последнюю минуту. Это она, Мод, случайно попала в их компанию, и именно она была здесь незваным гостем. Да и нежеланным; поскольку гости были приглашены заранее, именно ее имел в виду Нед, когда сказал, что Дженни еще не готова «выходить на люди». Он боялся, что Мод может заставить Дженни почувствовать свою неполноценность. Примерно так он и выразился. А значит, Дженни сама сказала нечто в этом роде.
Мод забыла о холоде. Она сердито отбросила одеяло. Теперь все ясно как Божий день! Нужно смотреть правде в лицо. Преувеличенно теплое приветствие Дженни и ее беспокойство о Мод были проявлением чувства вины. Она совершила предательство, не желая видеть старую подругу. Именно это должна была чувствовать добрая и нежная Дженни. Именно так она пыталась заслужить прощение. Заставить себя полюбить. Ах, бедняжка… Да разве можно на нее сердиться, разве можно осуждать?
