Лавирль Спенсер - Прошлые обиды
Прошло три дня с того субботнего вечера у Майкла. На работе он был рассеян. В машине выключал радио. Дома почти все время сидел на веранде, положив ноги на решетку и уставившись на яхты.
Так было и вечером в четверг, когда зазвонил телефон.
Он поднял трубку и услышал голос Лизы.
– Привет, папа. Я внизу, в вестибюле. Впусти меня.
Он ждал, стоя в открытых дверях, пока она поднялась на лифте, круглая, как шарик, в голубых шортах и белой широкой блузе.
– Нет, вы посмотрите на нее! – Он распахнул объятия. – Каждый день все круглее и круглее.
Она положила руку на живот:
– Да, как собор Святого Павла.
Этот собор был виден за многие километры.
– Какой приятный сюрприз. Входи.
Они уселись на веранде, потягивая безалкогольное пиво, наслаждаясь опускающейся прохладой и вечерним солнцем, золотящим верхушки деревьев. Вода сверкала, как драгоценный камень, с полей доносился сладкий запах дикого клевера.
– Как ты, папа?
– Хорошо.
– Ты не звонил.
– Был занят.
Он рассказал ей о проекте «Виктория и Гранд», про возню и разбирательства с местными жителями. Рассказал, что плавает иногда на лодке и что посмотрел новый фильм «Дик Трэйси». Спросил, видели ли они его с Марком. Упомянул о своих кулинарных курсах и как он доволен тем, что научился готовить.
– Я слышала, что ты в субботу приглашал маму на свой обед.
– Откуда ты это знаешь?
– Рэнди звонил, вообще-то по другому поводу, но упомянул и это.
– Думаю, что это не привело его в восторг.
– У него теперь в голове совсем другое. Он прошел прослушивание в оркестре, и они берут его.
Лицо Майкла просветлело.
– Здорово!
– Он в полном кайфе. Каждое утро репетирует с кассетами, а по вечерам с оркестром.
– Когда это случилось?
– Вчера. Мама тебе не рассказывала?
– Нет, не рассказывала.
– Но если вы встречались в субботу вечером… – Лиза не закончила фразу.
– Да в общем-то не все у нас хорошо получилось.
Лиза встала и подошла к перилам.
Майкл смотрел на нее. Волосы были заплетены во французскую косичку с голубым матерчатым колечком на конце.
– Дорогая, перестань мечтать о том, чтобы мама и я снова были вместе. Не думаю, что это когда-либо произойдет.
Лиза повернулась к нему, опершись спиной о решетку веранды:
– Но почему? Ты разведен, она свободна. Вы оба одиноки. Почему?
Майкл поднялся, обнял дочь за шею одной рукой, повернув лицом к озеру.
– Все не так просто. Между нами стоят некоторые вещи, которые нельзя игнорировать.
– Какие? Твоя связь с Дарлой? Мама не может все время помнить только об этом.
Лиза никогда раньше не употребляла это слово. Услышав это впервые из ее уст, Майкл понял, что их взаимоотношения отца и дочери вступили в новую фазу.
– Мы никогда с тобой раньше об этом не говорили.
Она передернула плечами:
– Я все об этом знала.
– Но ты никогда не использовала это против меня, как другие.
– Я считала, что у тебя были на то свои причины.
Он не собирался объяснять их.
Лиза добавила:
– Я ведь слышала это только от мамы. Ее версию. А я помню, что в нашем доме все было отнюдь не так гладко, но в этом была и ее вина.
– Спасибо за то, что ты сказала.
– Папа… – Лиза подняла на него глаза. – Могу я тебя кое о чем спросить?
– Смотря о чем.
Она смотрела ему в глаза и была в этот момент так похожа на мать.
– Ты все еще любишь маму? Я хочу сказать, ну хоть немножко? – прибавила она с надеждой в голосе.
Майкл обнял ее и вздохнул:
– Ох, Лиза…
– Любишь? Ну скажи. Если судить по вашему поведению на нашей свадьбе, у вас сохранились какие-то чувства друг к другу.
– Может быть, но…
– Тогда, пожалуйста, не сдавайся.
– Я не закончил. Но сейчас мы оба очень осторожны, особенно мама.
– Я думаю, что она любит тебя. Очень. Но я понимаю, почему она боится показать тебе это. Как же не бояться, когда тебя бросили ради другой женщины? Не сердись, что я это сказала. Я не принимала ту или другую сторону, но сейчас я это делаю. Я принимаю обе стороны, потому что-я так сильно хочу, чтобы вы снова были вместе. Я просто… я просто не знаю, как мне выразить это. – Лиза повернулась к нему со слезами на глазах:
– Дай мне твою руку, папа.
Майкл знал, что она сделает, еще до того, как это произошло. Лиза положила его ладонь на живот и сказала:
– Это твой внук, крошечное существо, которое, возможно, будет похоже и на тебя, и на маму. Я хочу, чтобы у него было все, что нужно ребенку. Все, что входит в понятие «дом бабушки и дедушки», куда он будет приходить в воскресенье. Я хочу, чтобы время от времени вы брали его к себе, водили в церковь или на детскую ярмарку, бывали у него в школе или… или… О, ты понимаешь, что я хочу сказать. Пожалуйста, папа, не сдавайся. Это ведь ты ее оставил, поэтому именно ты должен все вернуть, убедить ее, что ваш развод был ошибкой. Попробуешь?
Обнимая Лизу, Майкл сказал:
– Опасно так все идеализировать.
– Я не идеализирую. Я видела вас вместе. Я знаю, в день моей свадьбы между вами что-то происходило. Я просто знаю, и все. Пожалуйста, папа!
Это было потруднее, чем обещать, что он будет всегда перевозить ее пианино.
– Лиза, я тебе не могу это обещать. Если бы все сложилось немного иначе, чем в вечер нашей встречи…
Их встреча с Бесс закончилась так, что все происшедшее выглядело фарсом. Майкл не мог не считать свое поведение глупым и своенравным. Лизины речи привели его в окончательное замешательство. Если, как уверяла Лиза, Бесс любила его, то она несколько странно демонстрировала это. Если нет, то ее поведение было еще более непонятным.
Лиза высвободилась из его объятий. У нее был усталый вид.
– Ладно, я считала, что должна попытаться, – с грустью сказала она. – Пожалуй, я пойду.
Майкл прошел с ней к лифту, спустился вместе с ней в вестибюль. Она остановилась И повернулась к нему:
– Я еще кое о чем хотела тебя спросить.
– О чем?
– Ты хочешь присутствовать на родах? Мы пригласили и родителей Марка.
– И маму, конечно, тоже?
– Конечно.
– Еще одна попытка объединить нас? Да, Лиза?
Дочь передернула плечами:
– Конечно. Почему бы и нет? Но это может оказаться и единственной возможностью посмотреть редкое зрелище. Я знаю, что, когда рождались я и Рэнди, ты при этом не присутствовал. И я подумала…
Она снова пожала плечами.
– Спасибо, что пригласила. Я подумаю.
Лиза ушла, и мысли Майкла вернулись к Бесс.
После той субботы он обходил телефон так, как грешник обходит исповедальню. Ему страшно хотелось набрать ее номер, сказать, что просит извинить его, ему просто необходимо было понять ее. Но позвонить ей значило снова подставить под удар себя и свою гордость, и он подавлял в себе это искушение.
