Диана Гэблдон - Чужестранка. В 2 книгах. Книга 2. Битва за любовь
От природы не склонный к разговорам, он учил меня некоторым своим песням, коротая время, пока мы тащились от одного места к другому.
— У вас приличный голос, — заявил он мне однажды после достаточно успешного исполнения песни «Дови Денс из Ярроу». — Не поставленный, но сильный и верный. Попробуйте еще разок и будете петь нынче вечером вместе со мной. В Лимрее есть небольшая таверна.
— Вы в самом деле думаете, что из этого выйдет толк? — спросила я. — Из нашего путешествия, я имею в виду.
Он поерзал в седле, прежде чем ответить. Не предназначенный от природы к верховой езде, он напоминал мне обезьяну, которую обучили ездить на лошади, но тем не менее к концу дня спрыгивал с седла свеженький как огурчик, в то время как я еле могла стреножить своего коня, шатаясь от изнеможения.
— Да, — сказал он наконец. — Рано или поздно. Вы в последние дни больных осмотрели много, верно?
Это была правда, что я и подтвердила.
— То-то и оно. — Мурта был явно доволен. — Значит, слухи о вашем искусстве распространяются. А нам того и надо. Но мы можем попробовать и кое-что еще получше. Потому вы и споете сегодня вечером. И может… — Он умолк, словно не знал, стоит ли говорить дальше.
— Может — что?
— Может, вы в гаданье разбираетесь, а? — осторожно спросил он, и я поняла, почему он запнулся: он был свидетелем безумной «охоты за ведьмами» в Крэйнсмуире.
— Немножко, — улыбнулась я. — Хотите, чтобы я попробовала?
— Да. Чем больше мы предложим, тем больше народу к нам придет. Молва о нас распространится, в конце концов и наш парень услышит ее. Игра стоит свеч, а? Попробуйте!
— Если это поможет, почему бы и нет?
Мой дебют в качестве исполнительницы песен и гадалки состоялся в тот же вечер в Лимрее и прошел с успехом. Я нашла, что миссис Грэхем была права, когда говорила, что главное — не руки, а лица, именно они открывают вам необходимое. Дают ключ.
Наша известность мало-помалу росла, и уже через неделю люди сбегались приветствовать нас, едва мы въезжали в деревню, а когда мы уезжали, нас забрасывали мелкими монетами и делали нам подарки.
— А знаете, мы ведь и в самом деле кое-чего достигли, — сказала я однажды вечером, пересчитывая заработанные деньги. — Жаль, что поблизости нет театра, мы бы в нем устроили музыкальные представления — фокусник Мурта и его прекрасная помощница Глэдис.
Мурта отреагировал на это замечание со своим обычным упорным безразличием, но то была правда: мы с ним хорошо сошлись. Скорее всего, потому, что цель у нас была общая, — характеры наши являли собой полную противоположность.
Погода все ухудшалась, и мы двигались медленнее, но от Джейми вести так и не приходили. Однажды вечером возле Белладрума, под проливным дождем, мы повстречали цыганский табор.
Не веря глазам своим, я смотрела на пестрые повозки, крытые цыганские телеги, расположившиеся на поляне при дороге. Они выглядели точно так же, как повозки цыган, табор которых каждый год появлялся в Хэмпстед-Даун.
И люди выглядели точно так же: смуглые, оживленные, шумные и приветливые. При звуках, возвестивших о нашем приближении, в окне одной из повозок показалась женская голова. Она оглядела нас, что-то крикнула, и тотчас поляна под деревьями ожила — отовсюду на нас смотрели сияющие улыбками смуглые лица.
— Дайте-ка мне ваш кошелек для сохранности, — сказал Мурта, с мрачным видом наблюдая за приближающимся к нам молодым человеком, который словно и не замечал, что дождь поливает его пеструю рубашку. — И ни к кому из них не поворачивайтесь спиной.
Я насторожилась, но цыгане приветствовали нас бурными телодвижениями и пригласили разделить с ними трапезу. Пахло восхитительно — скорее всего, тушеным мясом, — и я охотно приняла приглашение, хотя Мурта и бормотал сердито, что еще неизвестно, чье это мясо.
Цыгане немного говорили по-английски, гораздо хуже — по-гэльски; объяснялись мы главным образом жестами, прибегая и к некоему жаргону, по-видимому, в основе своей французского происхождения. В повозке, где нас угощали, было тепло и уютно. Мужчины, женщины и дети расселись кто где и ели из мисок, заедая сочное мясо кусочками хлеба. Это оказалась самая вкусная еда, какую мне пришлось отведать за несколько недель, и я наелась буквально до отвала. С трудом набирая в грудь воздуха для пения, я тем не менее подпевала Мурте в самых ответственных местах, предоставив ему вести мелодию.
Наше исполнение было встречено бурными аплодисментами, и цыгане отвечали песней: молодой человек пропел нечто очень жалобное под аккомпанемент дряхлой скрипки. Его пение и игра сопровождались ритмическими ударами в бубен, в который с большой серьезностью била девочка лет восьми.
В своих расспросах по деревням и в коттеджах Мурта был крайне осторожен, но с цыганами говорил совершенно открыто. К моему удивлению, он прямо сказал им, кого мы ищем: высокого мужчину с волосами как огонь и с глазами голубыми как небо. Цыгане, сидевшие вдоль всего прохода, обменялись взглядами, но каждый отрицательно помотал головой. Нет, они его не встречали… Но предводитель, тот самый молодой человек в яркой рубашке, который первым приветствовал нас, знаками дал понять, что пришлет вестника, если им доведется увидеть того, кого мы ищем.
Я поклонилась с улыбкой; а Мурта в свою очередь пообещал соответствующей пантомимой заплатить за такую услугу. Это вызвало одобрительные улыбки, но также и весьма алчные взгляды. Я обрадовалась, когда Мурта заявил, что на ночь мы не останемся, нам надо ехать дальше, спасибо за гостеприимство. Он вынул из споррана несколько монет, позаботившись при этом продемонстрировать, что всего их там жалкая горсть. Раздав монеты и много раз поблагодарив за ужин, мы удалились, сопровождаемые прощальными приветствиями, изъявлениями благодарности и добрыми пожеланиями — во всяком случае, я восприняла их в этом смысле.
Однако в равной мере то могли быть обещания преследовать нас и перерезать нам глотки: Мурта повел себя так, словно подозревал подобный оборот.
Две мили до перекрестка мы проскакали галопом, потом свернули в заросли и сделали хороший крюк, прежде чем снова выехали на большую дорогу. Мурта посмотрел в обе стороны: дорога, над которой навис сырой сумрак, была пустынна.
— Вы и в самом деле считаете, что они гнались за нами? — с любопытством спросила я.
— Не знаю, но, поскольку их по меньшей мере дюжина, а нас всего двое, я решил поступить так, словно они преследуют нас.
Слова его прозвучали вполне резонно, и я последовала за ним без дальнейших расспросов; проделав еще несколько хитрых маневров, мы добрались до Россмура, где и заночевали в амбаре.
