Ребекка Донован - Что, если... (ЛП)

- С того самого дня, когда ты в желтом платье вышла из автомобиля, я думал, что ты самая красивая девочка, которую я когда-либо видел. И, рискуя тем, что ты можешь ударить меня по лицу, я все еще…

Внезапно она прикасается губами к моим губам, не давая мне закончить мою бессвязную речь; если бы она этого не сделала, я мог бы никогда не остановиться. Когда она расстегивает мою куртку и запускает руки под мою рубашку, поворачиваясь ко мне лицом, мое тело тут же начинает гореть и плавиться от ее прикосновений. Если бы на улице было минус тридцать, я бы этого не заметил. Я сбрасываю куртку и рубашку и неистово срываю с нее одежду, как будто от этого зависит наша жизнь.

Я накидываю одеяло на ее обнаженные плечи. Тяжело дыша, она садится на меня сверху. Пламя, охватившее мое тело, способно растопить озеро.

Найэль наклоняется и скользит губами по моей шее. Я слышу ее шепот: - Ты первый, кто заставил меня почувствовать себя красивой. - Затем она целует меня так медленно и так нежно, что это доставляет мне приятную боль. Удивительно сладостную боль. Я не замечаю слез на ее лице, пока не чувствую их на своих щеках.

Я притягиваю ее к себе и целую так, чтобы она прочувствовала каждое сказанное мной слово.

* * *

Мы смотрим, как секунды отсчитывают уходящий год. Тлеющие угольки нашего костра пылают в темноте. Когда часы на моем телефоне показывают полночь, я почти вижу, как в небе взрываются фейерверки, и почти слышу сотни кричащих голосов и все эти дурацкие звенящие рожки. Но вокруг тихо. И это прекрасно.

- С Новым годом, - говорит Найэль, целуя меня. Затем она сворачивается калачиком под двумя одеялами.

- С новым годом, - говорю я, обнимая ее крепче. Мы пытаемся согреться, но оба дрожим. - Мы никогда не будем делать ничего обычного, не так ли? Посмотри на нас. Мы празднуем Новый год раздетые, сидя на надувных санях рядом с замерзшим озером. И я думаю, что нам нужно прекратить шутить с гипотермией.

- Пора в душ! – внезапно кричит Найэль, вскакивая с одеялами и прыгая босыми ногами по снегу в сторону грузовика.

- Черт возьми, Найэль! – кричу я, съеживаясь от мороза и хватая свои вещи. Я слышу, как позади меня заводится грузовик. – О, не беспокойся. Я возьму твою одежду, - говорю я в никуда, поскольку Найэль уже залезла в машину. Я застегиваю штаны и натягиваю на себя рубашку. Думаю, я никогда в жизни не одевался так быстро.

После того, как я кидаю ее одежду в грузовик и закрепляю сзади ватрушки, я забрасываю костер снегом. К тому времени, когда я сажусь в грузовик, он уже прогрелся. Для меня это большое облегчение, потому что я вконец окоченел. Я потираю руки перед нагревателем, пытаясь вернуть пальцам их чувствительность.

Найэль свернулась под одеялами, высунув наружу только лицо. Это напоминает мне о прошлом разе, когда мы были здесь и замерзли так, что зуб на зуб не попадал. Наверное, нам не стоит сюда возвращаться… никогда.

- Прости, что оставила тебя собирать наши вещи. Одна только мысль о том, чтобы одеться, казалась мучительной.

- О, так и было, - уверяю ее я. – Ты была права. Но знаешь что? Я не собираюсь подвозить тебя к дому. Я могу припарковаться на самом дальнем месте от двери, просто так.

- Кэл! – говорит она, сердито надув губы. Я смеюсь, когда мы выезжаем из лагеря. Будем надеяться, что в последний раз

В конце концов, я паркую грузовик прямо перед дверью, но ей все равно приходится идти босиком до квартиры, укутавшись в одеяла и без одежды.

* * *

- Ай! – кричу я, зажмурив глаза. – Ты попала мылом мне в глаз.

- Ой, извини. Ты выше, чем я думала.

- Пожалуйста, объясни мне еще раз, почему ты считаешь, что принимать душ в темноте - это сексуально? – недовольно говорю я. – Мне не видно тебя. У меня в глазах мыло. И я понятия не имею, где что лежит.

- Но я могу чувствовать тебя, - говорит она, намыливая мою грудь круговыми движениями и направляя кусок мыла вниз.

- Да? – доходит внезапно до меня. – Хорошо. Я передумал.

Николь смеется и прикасается губами к моей коже.

И да, даже в темноте, двигаясь наощупь, она так же красива.

НИКОЛЬ

Январь – Второй год средней школы

- С Новым годом! – говорю я, входя в комнату Ришель с букетом шаров, наполненных гелием.

- Вау! Ты принесла с собой праздник!

- Жаль, что ты заболела на Новый год. Я подумала, что шарики с нарисованными на них фейерверками поднимут тебе настроение.

- Не беспокойся, - говорит Ришель, медленно отодвигаясь на кровати. – В полночь ко мне выстроилась целая очередь из парней, чтобы поцеловать меня, но мой отец их всех распугал.

- Не повезло им, - говорю я, пожимая плечами. Она улыбается. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, - отвечает она. – Несмотря на то, что моя мама ведет себя как сумасшедшая. Клянусь, она тащится от всей этой медсестринской заботы. Интересно, сколько жидкости может выпить человек?

Несмотря на ее жалкий вид, она ведет себя так, как будто ей лучше. Когда я узнала, что она заболела, я не была уверена, что мне стоит приходить к ней. Но, честно говоря, лучше я буду здесь сидеть и смотреть, как она спит, чем торчать дома.

- Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть отвратительно ужасная история о вечеринке в честь празднования Нового года, которой ты можешь со мной поделиться. Например,… как кто-то взорвал фейерверк и поджег дом соседа. Или как куча парней нагишом бежали по улице и столкнулись друг с другом.

Я тихо смеюсь. – То есть, ты хочешь, чтобы я соврала?

- Ты плохая врунья. Думаю, я буду довольна любой грустной историей, которую ты знаешь. Например, о том, как ты провела время, сидя в углу весь вечер и наблюдая за гостями. - И тут у нее расширяются глаза. – Пожалуйста, скажи мне, что на самом деле ты была на вечеринке. Если ты осталась дома, мне придется отрицать, что ты моя подруга целую… неделю.

- Я была на вечеринке, - бормочу я. – И это было ужасно. Отчасти. - У меня краснеют щеки.

Ришель округляет рот. – Расскажи мне все. Сейчас же. Кто он? Как он выглядит? Он хорошо целуется?

На моем лице появляется улыбка. – Его зовут Кайл. И он учится в выпускном классе.

- Ни фига себе, - открывает она рот от удивления. – У тебя есть его фотография?

Я достаю телефон и ищу его на Фейсбуке, затем показываю его ей.

- Он сексуальный! Я так рада за тебя, Николь!

Я смеюсь. – Ничего не было. На самом деле, он избавил меня от самого худшего поцелуя на свете.

- У тебя тоже был первый поцелуй?! Серьезно, для тебя это был грандиозный Новый год. И кто же так ужасно целовался?