Татьяна Булатова - Не девушка, а крем-брюле
– У тебя что-то болит, пап? – волновалась она и заглядывала ему в глаза.
– Нет, – старательно тряс головой Ладов, стесняясь смотреть в лицо Василисе, потому что представлял, что тот, чужой, наверное, вот так же смотрит, а потом целует, всюду целует его девочку.
– Тогда почему ты так дышишь? – спокойно интересовалась младшая Ладова и, поправив волосы, снова укладывала голову к отцу на плечо и, не отрываясь, смотрела в одну точку перед собой.
– Курить надо бросать, – путал следы Юрий Васильевич и пытался понять, куда направлен взгляд Василисы.
– Бросай, пап… – роняла та, и к горлу Ладова подкатывал комок, потому что он ощущал себя рядом с дочерью стариком, в жизни которого уже никогда не будет ничего подобного тому, что происходит сейчас с ней. Поэтому он тихо завидовал, и боялся себе в этом признаться, чтобы даже мысленно не спугнуть дочкино счастье.
– Сказал? – требовала потом отчета Галина Семеновна, продолжавшая изображать из себя все понимающую мамашу, лишенную предрассудков.
– Нет! – огрызался Юрий Васильевич, в очередной раз не справившийся с поставленной задачей.
– Почему? – ждала объяснений старшая Ладова, измученная этой неопределенностью.
– Почему она нам ничего не говорит? – не выдержав, Галина Семеновна позвонила Гульке.
– А что вы хотите от нее услышать?
– Я хочу знать, где ночует моя дочь.
– Я могу вам продиктовать адрес, – Бектимирова скороговоркой проговорила название улицы, номер дома и квартиры, где последние три недели проводила свои ночи ее подруга.
– Я хочу, чтобы она мне сама об этом сказала, – расплакалась Галина Семеновна. – Неужели я не заслужила?
– Теть Галь, – успокоила Ладову Гулька. – Конечно, и вы, и дядь Юра это заслужили, но что я могу поделать?
– Поговори с ней, – всхлипывая, попросила ее Галина Семеновна. – Пожалуйста.
– Поговорю, – опрометчиво пообещала Бектимирова и тут же пожалела об этом.
Сначала Гульназ ждала, что Ладова объявится сама: подруги перезванивались довольно часто. Но в этот раз Василиса не подавала никаких признаков жизни. «Чует, кошка, чье мясо съела», – усмехнулась Гулька и набрала номер Хазова. Трубку снял Андрей Александрович.
– Андрей Саныч, я вас приветствую, – заворковала Бектимирова. – Удобно говорить?
– Удобно, Гулечка, – заверил ее Хазов, и голос его прозвучал абсолютно спокойно.
– Я вот по какому поводу, – застрекотала Гульназ и быстро перешла к делу: – Андрей Саныч, извините, но я все знаю…
– Что? – вопрос Хазова поставил ее в тупик.
– Как что? – воскликнула Гулька. – Вы и Васька…
– Ну…
– Андрей Саныч, – Гульназ стушевалась, – скажите ей, чтобы она поговорила с родителями. Они волнуются.
– По какому поводу? – хладнокровно поинтересовался Хазов.
От этих слов Юлькиного отца Бектимирова оторопела, а потом взорвалась:
– Блин, Андрей Саныч, я вас, конечно, очень уважаю, но так тоже нельзя!
– Как?
– Вот так, как вы с Васькой. Я конечно, понимаю: любовь, страсть, все такое. Но родители-то в чем провинились? Как-то это странно, вам не кажется, каждый вечер уходить ночевать к любовнику и при этом ни слова не говорить самым близким людям.
– Я ей не любовник, Гуля, – поправил ее Андрей Александрович. – Я ей муж.
Впервые Бектимирова не нашлась, что ответить и просто молчала, прижав трубку к уху.
– Спасибо за звонок. Я тебя услышал, – коротко бросил Хазов и нажал на рычаг.
– Гулька? – безошибочно определила спустившаяся сверху Василиса и уселась на последней ступеньке винтовой лестнице. «Как Аня», – подумал Андрей Александрович, испытывая странное чувство «повторения пройденного».
– Почему ты на меня так смотришь? – не вставая с места, спросила Василиса и откинула волосы назад, чтобы не закрывали глаза.
– Как? – Хазов знал, что та скажет дальше, потому что тот же самый вопрос задавала ему Юлька, когда, сидя на этом же месте, наблюдала за отцом из-под своей челки на пол-лица.
– Как будто сквозь…
– Я не понимаю, как это, – Андрею Александровичу хотелось присесть рядом, но вдвоем на этой ступеньке они бы просто не поместились, и тогда он опустился на колени перед Василисой.
– Как будто не видишь…
– Ну что ты! – замотал головой Хазов. – Только на тебя и смотрю…
– Ты меня сравниваешь? – Она имела в виду его покойную жену.
– Сравниваю, – честно признался Андрей Александрович и потянул Василису на себя. – А ты меня ни с кем не сравниваешь?
– Нет, – покачала головой Ладова и опустилась на пол рядом с Хазовым. – Я тебя узнаю… У меня такое чувство, как будто я тебя знаю сто лет.
– А ты меня и знаешь сто лет. Я в том роддоме, где ты родилась, между прочим, ленточку перерезал. Первая комсомольская стройка в городе была. Молодежный микрорайон.
– Это какой год был?
– Семьдесят второй, по-моему, – наморщил лоб Андрей Александрович.
– Меня еще не было…
– Это ты думаешь, что тебя не было, – притянул ее к себе Хазов. – Я уже знал и ждал тебя… Сама же говоришь, что меня узнала.
– Я не узнала, – еле слышно поправила его Василиса. – Я узнаю… Кстати, ты убрал фотографии Юлиной мамы, – сказать «своей жены» у Ладовой не поворачивался язык. – Ты чувствуешь себя виноватым?
– Нет, не чувствую. И я их не убрал… – печально усмехнулся Андрей Александрович. – Я их переселил в Юлькину комнату.
– Ты не хочешь, чтобы она нас видела? – догадалась Василиса.
– Не хочу…
– А я вот чувствую себя виноватой, – неожиданно призналась Ладова и отвернулась к окну.
– Перед кем? – удивился Хазов и снова потянул ее на себя, чтобы ни на секунду не разделяться.
– Подожди… – высвободилась Василиса и легко постучала себя по губам, словно решалась: «Сказать или не сказать?». – Я не знаю, как смотреть в глаза Юльке.
– Кому? – опешил он. – Юльке? Моей Юльке?
– Это и моя Юлька, – Ладова явно волновалась. – Я ей, кстати, вообще обещала за тобой присматривать.
– Так ты и присматриваешь, – Андрей Александрович снова потянулся к Василисе. – Благодаря тебе я в полном порядке. Можешь проверить, – Хазов взял руку Ладовой, но та тут же ее отдернула:
– Ты со мной спишь!
– Нет… я тебя люблю, – как-то очень серьезно исправил Василису Андрей Александрович и, пользуясь ее растерянностью, наконец-то обнял. – И между прочим, наша с тобой Юлька об этом знает.
– Зна-а-ет?! – вырываясь из хазовских объятий, выдохнула Ладова и тут же прикусила губу.
– Знает, – улыбаясь, подтвердил Андрей Александрович.
– Давно?
