Кукла Яся (СИ) - Джолос Анна
Остановилось всё-таки…
— Врачи… сказали, что мы очень вовремя тебя привезли. Могло быть поздно, — снова плакать начинает. — Прости. Это было ужасно, — качая головой, закрывает лицо ладонями.
— Не надо, Ян.
— Мы тебя буквально из лап смерти вырвали. Понимаешь?
Вырвали.
Только кто просил об этом?
— Я не хочу с Ним разговаривать. Можешь, передать?
— Ясь…
— Передай, — повторяю настойчиво.
— Ладно, — вздыхает она, вытирает слёзы платком и машет на прощание. — Я завтра загляну к тебе, зай. Поправляйся!
Отворачиваюсь.
Молча её отпускаю, но переварить полученную информацию не успеваю, потому как, ожидаемо, уже через минуту Дымницкий заявляется в палату, начисто игнорируя мою просьбу.
Когда заходит, не глядя, чувствую, что это — Он. Нутром. Каждой своей клеточкой.
Пока идёт до моей койки, берёт стул и садится, я едва дышу. В окно целенаправленно таращусь. Делаю вид, что падающий снег — это единственное, что меня сейчас действительно интересует.
— Как ты, Ясь? — доносится до меня его голос.
Прямо дежавю.
Опять палата. И он пришёл меня навестить.
Как я?
Что должна сказать? Что его решение расстаться со мной сломало меня окончательно?
Что страдала? Без конца плакала?
Что так и не смогла справиться со своей больной любовью к нему?
Не сумела начать новую жизнь. Забыть. Забить. Переступить. Пойти дальше.
Как я…
Не выдержав, вымученно смеюсь и, набравшись смелости, поворачиваю к нему голову, тут же натыкаясь на хмурый, пристальный взгляд.
— Что ты за человек такой, Дымницкий? Даже отойти в мир иной без твоего присутствия никак?
Стискивает челюсти. Бледнеет, пока рассматриваю любимые черты лица.
Скучала.
Какой же он родной… И далёкий одновременно.
— Рано, — произносит в ответ лишь одно слово.
— Не тебе решать. Понял? — разозлившись, бросаю.
— Ну и не тебе. Хочешь или нет, но придётся пройти принудительное лечение, — чеканит ледяным тоном.
— Лене оно не помогло.
Свечка, бывшая Паровозова со своей зависимостью так и не справилась.
— Ты — не Лена.
— Зачем прилетел?
Хочется поскорее закончить этот бессмысленный разговор.
— А как по-другому? Мы с тобой не чужие люди.
Не чужие.
— Я тоже долгое время так думала.
— Ясь…
— Даже в те моменты, когда ты раз за разом от меня отказывался.
— Ты знаешь почему, — цедит сквозь зубы.
— Да, знаю, — силюсь улыбнуться. — Всё очень просто. Ты никогда не любил меня, Кирилл.
— Ты не права.
— Права.
— Я всегда желал для тебя лучшего.
— Лучшего. А оно мне нужно было? Ты спросил? — отзываюсь отчаянно. — Я хотела быть с тобой. Я могла быть счастливой все эти годы.
Молчит в ответ.
Взор направлен в пол.
Желваки под скулами туда-сюда ходят.
— Цветы… — смотрю на букет алых роз, которые держит в руке. — Красивые. Отлично смотрелись бы у надгробной плиты.
— Бортич, ты…
— Где мой рюкзак? — раздражённо перебиваю.
— Здесь. Яна забрала.
— Внутренний потайной карман в большом отсеке.
Очень кстати, что я не успела выложить своё недавнее приобретение дома…
— Достань. Сама не могу.
Невероятно слабой себя ощущаю. По-настоящему разбитой и сломленной. Причём не только внутри, но и снаружи.
Кладёт розы мне на кровать. Наклоняется за рюкзаком. Расстёгивает молнию. Копошится.
Несколько секунд спустя извлекает оттуда портмоне. Естественно, сразу узнаёт дорогой для него предмет.
Хмурится. Переводит озадаченный взгляд с него на меня.
— Это тот самый бумажник. Штучный экземпляр. Кожа крокодила, все дела. Память о бывшей жене…
Битву с которой, к слову, я по итогу всё-таки проиграла.
— Не верится, но спустя годы эта вещица совершенно случайно снова оказалась в моих руках.
— Это невозможно.
— Символично, правда? — сглатываю. В горле сухо, как в пустыне. — С этого портмоне всё когда-то началось, на нём и закончится.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай. Забирай и уходи, — дрожащими пальцами касаюсь нежных бутонов. — Я не хочу тебя видеть, Кирилл. Больше никогда… — добавляю с пугающей меня уверенностью.
Эпилог
В клинике доктора Спенсера, являющейся по сути реабилитационным центром для людей, борющихся с различного рода зависимостями, я провожу три недели.
За это время потихоньку восстанавливаюсь. Под наблюдением врачей прохожу курс детокс-терапии. Начинаю работу с психологом: индивидуальную и групповую.
— Тук-тук!
Перед самым Новым Годом уже вечером меня навещает Яна.
— Привет, — снимаю наушники, в которых поёт Сплин, и отлипаю спиной от подушки.
— А кто это тут у нас грустит в одиночестве? — обнимает и расцеловывает в обе щеки. — Как дела? Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке.
— Выглядишь хорошо.
— Спасибо.
— У меня подарок, — отдаёт мне мягкий свёрток в крафтовой бумаге. — Посмотришь?
Киваю, разворачивая обёртку.
— Милый, — рассматриваю красный свитер со снежинками и забавным оленем на груди.
— Примеришь?
Ну как отказать? Конечно же, надеваю.
— Чуток большеват. Ты такая худенькая стала…
— Нормальная.
— Есть отличные новости, кстати, — сообщает, улыбаясь.
— Что за новости?
— Собирайся, Яська. Я тебя забираю.
— Забираешь? — уточняю, нахмурившись.
— Ага, — расправляет на мне рукава. — Пока не на совсем, к сожалению, но врач разрешил провести праздник дома.
— Ян… — растерянно на неё смотрю. — Я, наверное, лучше здесь останусь.
Честно сказать, боюсь свободы и возможного рецидива, который может случиться с большой долей вероятности.
— Спокойно. Всё будет хорошо.
Она говорит очень уверенно, но у меня самой этой внутренней уверенности пока нет.
— Одевайся. Возьми всё, что нужно. Жду тебя в коридоре.
Выскакивает за дверь, не успеваю даже возразить.
***— Снегопад фигачит третий день. Думала, не откопаю сегодня машину.
И правда. Улицы Нью-Йорка основательно замело. Белым-бело всё вокруг. В сочетании с праздничным убранством, самый настоящий Новый Год.
— Элен тебе звонила?
— Да, позавчера.
— Что сказала?
— Что могу рассчитывать на её помощь, когда… буду готова работать.
— Вот видишь?! Всё обязательно наладится. Мировая она тётка. Своих в беде не бросает.
— Агентство расторгнуло со мной контракт. Не хочу, чтобы из-за меня у неё возникли какие-то проблемы.
— Да брось! Какие проблемы? Элен сама их кому угодно организует.
Это верно.
— А насчёт расторжения контрактов не парься. Будут новые. Ещё круче. Если захочешь.
Оптимизм Яны Сталь не знает границ.
— Почему возле клиники появились журналисты?
— Чёрт их знает. Не вздумай читать жёлтую прессу. Пошли они все.
— Ян, — пристально смотрю на её сосредоточенный профиль, — что там? — не могу не спросить, хотя понимаю, что ничего хорошего в свете последних событий про меня не напишут.
— Ясь… — поджимает губы.
— Честно скажи. Всё равно ведь увижу рано или поздно.
Вздыхает. Барабанит пальцами по рулю, ожидая сигнала светофора.
— Кто-то из той подвальной компании хипстеров тебя узнал. Фотки и видос слили в информационный паблик.
— Какие именно?
— Где ты пьёшь, танцуешь, расслабляешься.
— Только их?
Она опять вздыхает.
— Ну и… как на полу лежишь.
Твою мать. Теперь понятно почему никто не хочет со мной работать.
— Уроды, лучше бы скорую вызвали.
— Как меня увозили тоже засняли?
— Забей, — отмахивается. — Погудят, помусолят и перестанут. Тебе сейчас нужно думать о своём здоровье, а не о заголовках газет.
— Ты права.
— Приехали, — Яна паркует автомобиль.
