Окровавленная красота - Элла Филдс
Искренняя улыбка ударила меня прямо в сердце.
— Я бы все равно сказал это завтра, после того, как ты перестанешь… — Он снова закашлялся и сглотнул, и я знала, просто знала, что он проглотил собственную кровь, чтобы не пугать меня. — Расстраиваться из-за меня.
— Конечно, Монстр.
Я слышала, как незнакомец помогал Майло, и к тому времени, когда полиция и парамедики прибыли пять минут спустя, Томас был едва в сознании и настолько бледен, что я боялась, что скоро смогу видеть сквозь его кожу.
Только когда двери «Скорой помощи» закрылись, и меня затолкали на заднее сиденье полицейской машины, я поняла, что самое страшное было не в том, что я могла потерять его.
А в том, что могла потерять, так и не сказав, что я тоже люблю его.
С затуманенным зрением я простояла на тротуаре бессчетное количество минут после того, как полиция закончила снимать с меня показания в участке.
Как только прибыли парамедики и полиция, я помчалась наверх, чтобы взять рубашку, обувь и сумочку, затем помчалась обратно вниз, прежде чем мне сказали, что они берут меня под стражу.
Теперь, когда мой мозг прояснился настолько, что я могла передвигать ноги, я оглядела улицу и вспомнила, что у меня нет машины. Она так и стояла в сарае.
В отчаянии окликнула такси, выплюнула слово «больница», когда одно из них подъехало, и крепко вцепилась в ткань заднего сиденья.
Городские здания проносились мимо неузнаваемыми пятнами. Единственное, что искали мои глаза, могло навсегда остаться недосягаемым.
Нет.
Водитель остановился в зоне высадки, я бросила ему двадцатку и выскочила, прежде чем он успел побеспокоиться о сдаче.
— Оставьте себе, спасибо.
Он пожал плечами, когда я захлопнула дверь и помчалась к автоматическим дверям, чуть не налетев на пожилую пару.
Моя отчаянная суета была напрасной, учитывая, что медсестра с кислым лицом велела мне занять место в комнате ожидания. Если бы я была членом семьи, они бы мне обо всем рассказали.
Через полчаса, когда мне казалось, что мое сердцебиение вот-вот прорвется сквозь грудную клетку, я вернулась и постаралась не зарычать.
— У него нет семьи. Пожалуйста, услышьте меня.
Медсестра фыркнула, затем, посмотрев на меня целую вечность, опустила взгляд на свой компьютер.
— Еще раз, как его зовут?
— Томас Верроне.
Она пожевала губу, затем огляделась. Когда наши глаза встретились, она тихо сказала:
— Он сейчас в операционной. Приходите через час.
Кивнув, я постаралась сдержаться от шока. Значит, что он все еще здесь, так что я приму это.
Снова усевшись, я включила свой телефон и начала размышлять о том, как связаться с Мурри. Бо. Сейджем. С любым, с кем Томас не связан семейными узами, но вполне мог им быть в другом смысле. Но у меня не было ни одного из номеров.
Только Тома.
Как раз когда я собиралась направиться на сестринский пост за очередными новостями, зазвонил мой телефон, и, несмотря на незнакомый номер, я знала, что это Мурри.
— Мурри?
— Где он? — Его голос был спокоен, но в нем чувствовалось скрытое беспокойство.
— В больнице. Он, эм, — я сделала дрожащий вдох, — в него стреляли.
Прошла секунда.
— Насколько все плохо?
Я закрыла глаза, откидываясь на жесткий пластик кресла.
— Плохо, он в операционной.
Мурри выругался.
— Это сделал федерал?
— Да, он тоже здесь.
— Что ты имеешь в виду? С тобой?
Проигнорировав обвинение в его вопросе, я ответила:
— Нет, я выстрелила в него.
Тишина.
— Черт возьми, Джемма.
Крошечные иголочки вины кольнули меня, когда я вспомнила, что Майло, вероятно, был в плохой форме.
— Пуля попала в плечо, так что он выживет.
— И все же, — сказал он, — ты в порядке?
— Нет.
— Честность — это хорошо.
Я рассказала о случившемся столько, сколько смогла. Как будто снова разговаривала с копами, мой голос был лишён эмоций, а объяснения похожи на зачитывание лекции, мой мозг слишком боялся связываться с моим сердцем.
Он замолчал на несколько секунд.
— Позволь мне сделать несколько звонков, и я скоро пришлю к тебе кого-нибудь. Держись, хорошо? Том не собирается позволять какому-то подражателю героя боевика избавиться от него. — Мурри рассмеялся. Его смех оборвался.
Не в силах сдержать рыдания, поднимающиеся все выше к горлу, я повесила трубку и опустила голову на окровавленные руки.
Я почувствовала руку на своём плече и вздрогнула, подняв голову.
Мечтать о лучших временах в его постели, в его библиотеке, в парке, на автостоянке, в моей старой комнате, в классе, черт возьми, даже в его темнице было лучше, чем пялиться на потертый белый пол и слушать повторяющийся гул работы больницы.
Бесполезно.
Сидеть бесполезно. Все, что я могла сделать, было бы пустой тратой времени, и поэтому я сбежала единственным известным мне способом.
Затем Бо сел, его колено коснулось моего.
— Слышал, у тебя был напряженный день.
Я фыркнула.
— Можно и так сказать.
Он засунул руки в карманы толстовки, наблюдая, как ребенок гоняется за баскетбольным мячом по полу зала ожидания.
— Есть новости?
— Полчаса назад он все еще был в операционной.
Бо бросил взгляд на сестринский пост.
— Это та угрюмая медсестра тебе сказала?
— Наверное, она просто устала.
— Ты слишком милая, — сказал он. — А копы? Как с ними все прошло?
— Меня допрашивали, но у меня нет судимости, — я выдохнула. — Самооборона.
Он присвистнул, глядя на мои руки, и взял их в свои. Его кожа была мозолистой и теплой, и хотя это было не то прикосновение, в котором нуждалась, я все равно была благодарна за него.
— Посмотри на себя сейчас, Джемайма Джоли.
Фыркнув, я отдернула их и встала.
— Я пойду, вымою их.
— Нет, тебе идет. — Судя по его ухмылке и дикому взгляду, я решила, что он говорит серьезно.
Я наморщила нос.
— Сейчас вернусь.
В ванной я была потрясена видом своего отражения. На моей щеке небольшой след крови, как будто я потерла лицо, прежде чем она высохла на моих руках. Мои зрачки были расширены, белки глаз налиты кровью.
Бессонница, выстрел в человека и потенциальная потеря любви, которую ты никогда не предвидел, могли бы оставить за собой подобный след.
Красная вода заполняла белый фарфор, и я, как завороженная, стояла, наблюдая, как кровь Томаса стекает в канализацию
От мысли о том, чтобы смыть ее, я протянула руку, закрыв кран, и в смятении уставилась на свои почти чистые руки.
Я не собиралась подвергать сомнению свои способности к рациональному мышлению, поэтому
