Доминик - Сара Брайан
— Ах ты, маленький... — проворчала Мария, не сумев закончить фразу в адрес его злобного, но симпатичного лица. Черт!
Выбежав в коридор, она прибегла к другому способу. Распахнув дверь спальни, она вошла в темную комнату, проливая свет из коридора внутрь.
Мария внезапно остановилась, когда свет осветил его спящее лицо. Даже во время мирного сна темные круги под глазами свидетельствовали о том, что его сны были призрачными.
— Который час? — тихо прошептала она Кассиусу, который шел за ней по дому. — Не поздновато ли для того, чтобы еще спать? — В ее тоне не было осуждения, но чувствовалось беспокойство.
— Матиас, — Кассий на секунду задумался, чтобы закончить ответ, — работает допоздна.
Изумрудный взгляд Марии слегка смягчился, когда она посмотрела на его спящее лицо. Ей стало как-то... не по себе от того, что ей придется сделать.
Ворвавшись в комнату, она подошла к его тумбочке.
– Что за...? — Матиас не успел открыть глаза, как они распахнулись. — Какого хрена ты здесь делаешь?
— Ищу твой телефон, соня. Где он? — огрызнулась она, ее доброе отношение к нему явно осталось за дверью.
Быстро выбравшись из-под одеяла, Матиас перебрался на другую сторону кровати. Подняв руку, он протянул прямоугольник.
— Ты имеешь в виду это?
Мария медленно повернула голову от тумбочки к брату Лучано с намерением убить, но когда ее взгляд упал на него, эмоции рассеялись при виде его.
На Матиасе были только тонкие шорты. Его тело было выставлено напоказ. Она видела его близнеца, Ангела, у которого были общие зеркальные татуировки, но никогда не видела его раздетым. Она предполагала, что у близнецов было больше татуировок, поскольку их пальцы, руки и шеи были полностью покрыты чернилами, пока не скрывались под одеждой... но не так много.
Мария не могла разглядеть ни одного участка бледной кожи, кроме его лица.
— Тебе нравится то, что ты видишь? — К Матиасу вернулся его плейбойский фасад.
— Нет, — честно ответила она ему. Даже по голосу было понятно, что она смотрит не с вожделением, а с любопытством. — Я просто не воспринимала тебя как мазохиста
Маска Матиаса сползла с лица, и он был шокирован тем, что Мария одним взглядом вызвала его на разговор.
— Я могу понять Ангела, способного терпеть боль, —продолжала она, все еще глядя на все чернила, покрывавшие каждый дюйм его кожи. Они были красивы, но... выглядели очень болезненно. То, сколько часов ему пришлось просидеть в кресле, пока игла постоянно втыкалась в его кожу, было почти немыслимо для человека его возраста, который был старше ее самой, может быть, на год. Для такого рода чернил требовалась целая жизнь, а не годы. — Но не ты.
Матиас улыбнулся.
— Тогда вы будете потрясены, узнав, что не Ангел первым захотел их получить, принцесса.
Она на секунду свела брови вместе, затем ее любопытство исчезло.
— Не называй меня так, — прошипела Мария.
— Почему? — Улыбка Матиаса оставалась злорадной. — Ты позволяешь Дому называть тебя так.
— Да, но недолго. — Она сделала шаг ближе к краю кровати, чтобы обойти ее и выхватить у него аппарат. — А теперь отдай телефон.
— Не делай этого, — сказал ему Кассиус, стоя у двери и наблюдая за происходящим. — Дом не хочет, чтобы она уходила.
Когда Матиас, казалось, обрадовался этому, Мария сделала ему последнее предупреждение.
— Последний шанс…
Матиас практически рассмеялся.
— Или что?
— Я бы не... — Предупреждение Кассиуса прекратилось, как только Мария двинулась с места.
Сделав короткий шаг, Мария прыгнула на его кровать.
В глазах Матиаса застыл страх, но прежде чем она успела перебраться через кровать и наброситься на него, он засунул телефон в карман шорт.
Мария уже собиралась сделать летящий прыжок, но, наблюдая за этим действием, она никогда в жизни не останавливалась так быстро.
— Если ты хочешь его, тебе придется прийти и забрать его, — подразнил ее полностью татуированный брат.
— Фу, нет. — Мария отпрыгнула от кровати в ту сторону, откуда пришла, понимая, что Доминик был прав - в этом доме с тремя братьями происходили и более страшные вещи. Это было чертовски много сказано с ее стороны. У нее самой было три брата, но они были ничто по сравнению с Лучано. Она готова была рвать на себе волосы от того, что ей приходится иметь с ними дело. Дома ей приходилось иметь дело с тремя братьями.
Мария вдруг осознала, что, по большому счету, отучила братьев держать себя в руках. Они знали, что нельзя вести себя с ней грубо, и на собственном опыте убедились, что их отвратительные микроорганизмы не должны приближаться к ее еде.
Мальчишки были отвратительны, подростки - еще отвратительнее, а молодые мужчины - еще отвратительнее. Подружки Луки и особенно Неро должны были благодарить ее за ее работу, потому что Бог знает, насколько хуже стал бы Неро, если бы не она. Эти братья Лучано доказывали ее правоту.
Матиас с обиженным видом смотрел, как она выходит из комнаты.
Увидев лестницу, Мария побежала к ней, решив попытать счастья в поисках телефона. Поднявшись по старым скрипучим ступеням, Мария удивилась, что здесь только одна дверь, хотя ей должно было показаться странным, что Кассиус и Матиас не последовали за ней.
Мария повернула ржавую дверную ручку. Открыв дверь, она увидела, что в комнате царит полумрак, освещаемый только одним окном странной формы. Комната была наклонена из-за наклона крыши, но не только это было странным.
Изнутри комнаты исходило какое-то неизбежное ощущение, которое она почувствовала, как только вошла. В комнате было не так много вещей - только кровать и тумбочка, но энергия была непреодолимой. Стоя в центре комнаты, она словно находилась между добром и злом.
Или раем и адом.
Отвернувшись от жуткого ощущения, Мария вернулась к попыткам выбраться оттуда. Не найдя ничего вокруг, она потянулась к тумбочке, надеясь найти что-нибудь .....
Дверь со скрипом закрылась за ее спиной, Мария быстро опустила руку и обернулась, увидев спину Доминика. Мгновенно она поняла, в чьей комнате находится.
Не похоже, чтобы это была комната Доминика, так как единственное тепло в комнате исходило от того, что она не видела, но теперь ее окутывали огненные запахи.
Захлопнув дверь, Доминик потянулся к дверной коробке и взял старый, замысловатый серебряный ключ, лежавший на губе. Он вставил его в
