5000 ночей одержимости - Дрети Анис

Я ударил кулаком в дверь без раздумий.

Блядь.

Пия нарушила спокойствие, которое я оттачивал годами.

Я уставился на стекло с маниакальной сосредоточенностью, переполненный сильными эмоциями, которые невозможно было долго сдерживать. Я был близок к тому, чтобы потерять контроль и сорваться. Я чувствовал, как это приближается, но не мог контролировать себя. Мои глаза были дикими и расфокусированными из-за мысли, что она могла найти способ вырваться из моей хватки.

Нет.

Нет.

Невозможно.

План был безотказным. Я не оставил ничего на волю случая.

Тогда какого хрена она выглядела такой безмятежной, как будто нашла выход?

Пия уставилась на меня глазами, умоляющими понять… как будто у нее был выбор в этом вопросе.

— Мне жаль, Аксель, — повторила она. — Мне жаль, что мы упустили свой шанс, но слишком многое изменилось для меня за последние четырнадцать лет.

При этих словах над нами нависла темная тень. Хитрая усмешка скользнула по моему лицу, позволив мне вновь обрести самообладание.

— Ты знаешь, как долго я тебя искал? — Мягко спросил я. — Потому что я знаю. Я считал каждый день, когда ты была вдали от меня. Вот почему меня забавляет, когда ты говоришь, что с момента нашей встречи прошло четырнадцать лет.

Кровь отхлынула от лица Пии.

— О чем ты говоришь?

Я подошел ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, разделенные лишь стеклянной дверью.

— Ты намеренно повторяешь временные рамки, чтобы внедрить это число в мое подсознание. Разве не так, Пия?

Пия пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но было слишком поздно. Я чувствовал страх, затаившийся внутри, и ужас от того, что ее самые сокровенные тайны будут раскрыты.

Верно, принцесса, я раскусил твою маленькую игру.

— Ты знаешь, сколько времени действительно прошло до того момента, как мы снова встретились?

Губы Пии приоткрылись, словно для ответа на риторический вопрос, но вместо этого она предпочла промолчать.

— Тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня.

Глаза Пии не мигали. Ее кожа побледнела, пока она стояла, как статуя, не делая ни единого движения.

— После той ночи на пляже, — продолжил я, не дав ей опомниться. — Я не мог взять в толк, зачем ты оставила все эти деньги, если планировала уйти из моей жизни.

Каждое слово, вылетающее из моего рта, было наполнено жаром, я заново переживал те дни без Пии.

Я бы не вернулся к той жизни. Никогда больше.

— Сначала я подумал, что, может быть, ты инвестировала в меня; возможно, тебе нужно, чтобы я проявил себя, прежде чем ты сможешь быть со мной. Я работал как проклятый, полный решимости достичь всего, чего ты для меня хотела. Я начал получать признание и даже сохранил работу в заведении на несколько дополнительных месяцев, чтобы ты знала, как меня разыскать. Но ты хранила молчание, и это начало выводить меня из себя. С течением месяцев я все больше зацикливался на том, для чего же ты оставила мне деньги, если не планировала возвращаться. Месяцы превращались в годы, а моя одержимость этим вопросом только росла. Чем больше росла моя одержимость, тем целеустремленнее я становился… и тем сильнее мне хотелось наказать тебя за твое отсутствие. Я считал каждый прожитый день, обещая сделать тебя своей пленницей на то же количество дней, на которое ты делала меня своим в течении многих лет. Не важно, где и в каком состоянии ты находилась, я бы выследил тебя. Даже если бы ты была мертва, я бы раскопал твою могилу. Ничто, даже смерть, не удержала бы тебя от меня. — Острые, как лезвие, слова рассекали воздух, отражаясь от стекла.

Мир замер, когда она столкнулась с масштабом моей одержимости. Как я уже говорил, спрятаться было негде, даже за порогом смерти, не говоря уже о стеклянной двери.

Судя по прерывистому дыханию Пии, она тоже это знала. Ее взгляд, напряженный и печальный, встретился с моим. Она прижала ладонь к забытому стеклу, разделяющему нас.

Я накрыл ее руку своей через дверь. Дыхание Пии участилось, как будто она почувствовала ласку через барьер, и холодная поверхность почему-то стала теплой. Я уставился на то место, где наши руки были соединены через стекло.

— Ты знаешь, чему равны тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня? — Спросил я низким голосом.

Пия уставилась на меня так, словно понятия не имела, что сказать или что чувствовать.

— Они равны 5000 ночам, которые я провел без тебя.

Молчание Пии было наполнено ароматом неуверенности, как будто она пыталась понять, к чему я веду этот разговор.

— Я считал каждую ночь, проведенную без тебя, пока не понял, что прошло 5000 дней в попытках найти тебя. Я устроил себе вечеринку, поминальную, если можно так выразиться, в честь времени, которое потратил на твои поиски. Последнее, чего я ожидал в тот вечер, — это того, что ты войдешь в двери.

Глаза Пии расширились, зрачки увеличились, когда эти слова запечатлелись в ее мозгу. Уголки ее рта начали растягиваться в ироничной улыбке. С легкой ухмылкой я опустил взгляд на наши руки, соединенные через стекло.

— Так, скажи мне, принцесса. Неужели ты думала, что сможешь одурачить меня, заставив думать, что мы не виделись четырнадцать лет?

Ее глаза метнулись к саду снаружи, избегая моего взгляда и ища ответ, который оправдал бы обман.

— Я… я не пыталась одурачить тебя. Я просто округляла.

Тело Пии было натянуто, и я знал, что она на грани срыва.

Я вздохнул, как будто объяснял реальность капризному ребенку.

— Нет, не так. Ты беспокоилась о том, почему я вернулся в твою жизнь, и отчаянно пыталась замести следы. Так почему бы тебе не избавить меня от лишних слов и самой не признаться в тайне, которая столько лет тяготит твою душу?

Глаза Пии стали еще шире и остекленели, лицо вытянулось.

— Аксель, я…

— Скажи это.

— Пожалуйста, — взмолилась она, её взгляд наполнился ужасом, а голос дрожал.

— Больше нет смысла скрывать, Пия. Я уже знаю, но хочу услышать это от тебя.

Тяжелый аромат страха витал в воздухе, но ее время истекло.

— Я не могу.

— Скажи это! — закричал я.

Щеки Пии посерели, взгляд стал пустым, как будто из нее высосали всю жизнь.

— Поппи — твоя дочь.



5000 Ночей Назад

Пия

— Вы беременны.

Ужас сковал мою спину. Слова врача прозвучали как шутка, и я ждала кульминации. Когда она не последовала, я быстро прибегла к оспариванию результатов,