Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Расул поккусывает мой язык, вбирает его в себя, оттягивает, будто проглотить хочет.
Падаю в эту бездну, стону, прижавшись к нему. Пальцы поглаживают загривок, шею, плечи, грудь, сталкиваются о холодный металл корсета.
Миг промедления.
Мирасов тоже это чувствует и замирает.
Во мне набухает желание продолжить.
Плевать.
Да, хочу… Хочу…
Снова пускаюсь плясать языком у него во рту, Мирасов принимает охотно, позволяет играться, а потом дерзким толчком языка показывает, кто тут главный. Меня ведет… Боже, как сильно ведет…
И таким закономерным кажется, когда вездесущий Мирасов запускает руку мне под белье. На мне совершенно не сексуальные трусы, плотные и мокрые насквозь.
Мирасов ведет пальцами вниз.
— До сих пор помню твой пушок. Блять… Пушистая, мокрая пися. Обожаю.
Мирасов снова меня целует и толкает в мой рот с языком ужасно нескромное предложение, от которого я начинаю гореть от самой макушки до… той самой писи, которой Расул предлагает.
— Присядешь мне на лицо? На рот тебя хочу…
Глава 65
Александра
Концентрация похоти в словах Расула зашкаливает. Короткий взгляд в его глаза топит меня с головой в его чувствах, эмоции зашкаливают.
— Давай, — требует. — Хочешь же.
— А ты? Хочешь?
— Лучше тебе не знать, — сощуривается. — В другой раз я бы с тобой не церемонился, уже завалил и взял. Но сейчас вынужден быть…
— Вежливым? И прислушиваться к мнению партнера? — уточняю.
— Блять. У меня одно мнение. Я тебя хочу дико.
Расул делает шаг в сторону зала и оглядывается на меня.
Я так хочу, что сейчас целую лужу наделаю. Но в то же время страшно.
Расул истолковывает мои слова иначе.
— Стремно со мной, да? Таким не нравлюсь, — намекает на последствия кошмарной аварии.
— Дело не в этом! — спешу его заверить. — Совсем не в этом дело, Расул.
— Тогда в чем?
— А что потом? — спрашиваю шепотом. — Сегодня тебе и с сыном интересно, и я… вроде бы как желанна. Пока вынужден быть ограниченным в чем-то, а дальше? Станешь прежним, и…
— Не стану. Возврата к прошлому нет. Дай докажу?
И хочется, и колется.
Не просто колется, но обжигает.
— Тебе совсем нельзя снимать эту штуку?
— Можно, но только на сон, — отвечает мгновенно.
— Останешься с ночевкой? Диван раскладывается. Или у тебя специальный матрас.
— Думаю, не развалюсь, если посплю на твоем диване. И потом — все? — улыбается коварно. — Больше никаких заскоков?
— Я не знаю, Расул. Честно говоря, не знаю. Я просто хочу… Провести с тобой время. Но не стану обещать ничего. Если ты на такие условия согласен…
По глазам вижу, что Расулу такой расклад не нравится. Совсем не нравится! Возникает ощущение, будто в мыслях он уже меня присвоил целиком, вместе с сыном.
— Это максимум. Расул.
— Честно, — кивает задумчиво. — Так ты идешь?
— Да.. Да…
Наконец, с улыбкой бросаюсь в объятия мужчины. Но бросаюсь с осторожностью, чтобы не навредить. Он обнимает, целует в шею и глухо матерится, проклиная собственное положение, не позволяющее поднять меня на руки.
— Извини.
— За что? — недоумевает.
— Когда ты сел на утку и запачкал свои штаны, я назвала тебя неуклюжим.
— Черт… А еще много раз иначе обозвала и ведешь себя дерзко.
— То — за дело, Мирасов. За дело. А это — другое.
— Ты… чудо, словом…
Мирасов опускается на диван, я послушно забираюсь к нему на колени, нахожу губы мужчины, целуя их.
— Постарайся быть тихой, — толкается языком. — Сможешь?
— Не… Не знаю…
Мне уже хочется стонать в голос, ведь Мирасов не теряет времени зря и трахает меня пальцами, делая мое белье еще более мокрым.
Мокрым насквозь.
— У меня давно никого не было. Очень давно, — признаюсь шепотом.
— Насколько давно? — замирает.
— Был один. Разбил мне сердце и приказал избавиться от ребенка, а сам сейчас же бегает и просит о встречах! — дразню Расула, целуя его все более откровенно и развязнее.
Он активно включается в игру, активно вонзает в меня сильные, крепкие пальцы, сгибает их, массируя изнутри.
— Подожди, — прошу, задыхаясь. — Ааа… Постой.
Приходится стонать в его рот.
Расул лишь ускоряется и большим пальцем добивает меня, лаская клитор жестко, с нажимом.
Кончаю, растекаясь на нем, всхлипываю, переживая мощный оргазм.
— Хорошо?
— Очень. Очень…
Огненные шары под кожей сталкиваются и взрываются, делая меня похожей на ультра огромное солнце. Так хорошо не было ни разу.
Тело наполнено патокой. Облизываю губы, с которых срывается признание.
— Еще хочу.
— Блять… Конечно, я сделаю тебе еще!
— Щедро.
— Ща допиздишься, — угрожает Мирасов, дергая мою одежду.
— Я сама.
Легко спрыгнув на пол, оставляю Расула в полулежачем состоянии, у него под спиной большая подушка. Надеюсь, ему удобно. Но спрашивать не стану, чтобы он не чувствовал себя ущербным или неполноценным. Он же гордец и не позволит о себе заботиться сверх меры.
Я раздеваюсь, нарочито медленно, наслаждаясь, как жадно смотрит на меня Расул.
— Кайф… — выдыхает. — Сиськи больше стали. Округлилась. Блять… Сочная стала, вкусная.
— Можешь просто сказать, женственная.
— Пусть другой такое говорит, а я буду говорить, как я говорю.
— То есть и другому можно? — поддразниваю.
— Убью.
Пожалуй, хватит дразнить его. Или еще немного.
Я наклоняюсь к Расулу и целую его медленно, чувственно, его руки сразу начинают мять грудь, талию, жадно шлепают ладони по моим ягодицам.
— Хочу тебя раздеть.
— Такого уговора не было, — дышит неровно.
— Или я тебя раздеваю… Или отправляйся спать к себе.
— Пися голодной останется.
— Я привыкла быть на диете. Оргазм уже скушала, остальное добью игрушками.
— Без ножа режешь. В курсе? Ржавой, блять, тупой… пилой!
Расул пытается подняться, я легонько толкаю его в плечи, пытаясь удержать.
— Ты еще не понял? Ты можешь быть со мной и с сыном, только если не станешь корчить из себя того самого Мирасова из прошлого, на которого даже пулю потратить жалко.
— Вот так, значит.
— Вот так.
— И что… — мускул на лице дергается. — Тебе же не понравилось то, что увидела. Думаешь, выше лучше? Хуже, блять.
— Я все равно хочу увидеть. И не было
