Ты задолжал мне любовь (СИ) - Эмилия Иванова
— Госпожа Афанасьева, не ставьте меня в неловкое положение. Господин Афанасьев знает, что Вы тоже попросили госпожу Белову, поэтому сам нанял людей встретить Вас. Он так заботится о Вас, что, думаю, Вам не стоит отказываться от такой симпатии.
Угроза? Он угрожает мне Марией?
Спустя долгое время я, улыбнувшись, изящно села в машину — Давид действительно достаточно хорошо знал меня!
Машина направилась в сторону расположенного в Курортном районе отеля. Поездка заняла более часа, а я с самого начала понятия не имела, куда мы едем.
Однако увидев, что машина въехала на поле для гольфа, я поняла, где мы.
Петербург — знаменитая некогда столица России, и в нем по прошествии времени остались и присутствовавшие изначально сокровища культуры. Хотя он и не представлял собой крупный военный и политический город, однако за сто лет появилось немало высококвалифицированных работников, поэтому многие пожилые люди, которые занимали высокое положение в столице, предпочли купить в Петербурге небольшой участок, стремясь обрести место для спокойной старости. Поэтому эта обетованная земля в Курортном районе Петербурга стала местом сбора власть имущих и богатых людей.
Мы превозносим человеческую жизнь и справедливость, а на самом деле для простых людей невозможно ступить и полшага в Курортный район, это роскошное место Петербурга, даже если они будут усердно трудиться сотню лет. Но даже в этом случае до сих пор немало людей ломают головы в попытках прорваться сюда, поскольку здесь любой, кого ты встретишь, возможно, станет посланником судьбы на дороге твоей жизни — если ты не глуп.
Заехав на поле для гольфа, машина остановилась. Кто-то помог мне выйти из машины и дал знак пересесть в черный Бентли, специально предназначенный для хозяйской семьи.
Только сев в машину, я увидела внутри сидевшего прямо Давида, заметного, с вежливым выражением на лице, его похожие на лисьи глаза, светясь, как звезды, смотрели на меня.
— Эмилия, сколько лет, сколько зим!
Я, сжав подол юбки, инстинктивно хотела выйти, но было слишком поздно — он обхватил меня и прижал к сидению, хрипло сказав:
— Будь послушной, Эмилия, надеюсь, мы с тобой сможем быть романтичнее.
Какими бы трогательными ни были эти слова, в его устах они приобретали кровавый оттенок. С силой подавляя свой страх, я спросила:
— Что ты сделал с Марией?
Подняв руку, мужчина пристально посмотрел на меня, оборонив:
— Она в порядке. — Взяв меня за подбородок, он цокнул языком и беспомощно продолжил. — Эмилия, ты похудела, но все так же прекрасна!
Я опустила глаза, не желая с ним разговаривать.
— В прошлом веке семья Сорокиных была широко известна и находилась на пике своего благоденствия, из нее вышло немало важный военных и политических деятелей, они занимали первое место и в коммерции. Через некоторое время просто следуй за мной! — сказал он с некоторой аккуратностью в голосе.
Я насупилась. Мы не виделись пять лет, чем он, в конце концов, занимался в этот период времени? Как он из хакера смог превратиться в человека, который имеет связи с людьми с верхушки пирамиды — с людьми из коммерческих и политических кругов?.
Глава 66. Вечеринка по случаю дня рождения Татьяны
Через десять минут машина остановилась у роскошного частного особняка в европейском стиле.
Давид вышел, крайне галантно открыл для меня дверь автомобиля, по-джентельменски протянул мне руку, благозвучным голосом сказав:
— А теперь послушно возьми меня за руку.
Я ненавидела и боялась его лицемерной, фальшивой улыбки, как человек, ведущий полный насилия и опасности образ жизни, даже если он дарит тебе цветы, в них ты видишь смертельный удар в спину.
Однако я могла лишь, послушавшись его, выйти из машины и взять его под руку.
Особняк был выполнен изысканно и со вкусом, в несколько китайском стиле изнутри. В главном входе глазам представала не гостиная, а выложенная крупной галькой тропинка. Только пройдя через небольшой сад, можно было попасть внутрь.
Я держала Давида за руку и достаточно свободно шла в своих туфлях на высоком каблуке. Выйдя за пределы гостиной, я тут же увидела стоявшего неподалеку Руслана, одетого в черный костюм и белую рубашку с белоснежным отглаженным воротничком. Со своими короткими волосами и острыми, холодными чертами лица выглядел он прекрасно.
Его харизма была настолько мощной, что его с первого взгляда можно было разглядеть даже в толпе!
Задним числом до меня дошло, что эта вечеринка — банкет в честь дня рождения Татьяны, на которую приехал и Руслан, и немало знакомых мне людей из коммерческих и политических кругов Петербурга.
Я — жена Руслана, а держу за руку другого мужчину, разве такое мое появление не нанесет непоправимый урон репутации моего мужа?
Я резко одернула руку, а мое сердце наполнилось страхом и тревогой. Но Давид, этот ведущий опасный и полный насилия образ жизни человек, мгновенно сжал мою руку своей крупной ладонью и с мрачным выражением лица сказал:
— Эмилочка, будь послушной!
Я сжала губы, ладони вспотели.
Подняв взгляд, я посмотрела в сторону Руслана. Тот тоже заметил меня, и его глубокие глаза слегка прищурились, опустившись на мое черное платье с опущенными рукавами. Спустя мгновение он перевел взгляд на Давида.
— Господин Афанасьев, давно не виделись.
Руслан и мой брат знают друг друга?
Давид, притянув меня, с улыбкой сказал:
— Давно, господин Демидов.
Диалог между этими двумя представлял собой обычный обмен приветствиями, я не услышала в нем ничего неподобающего.
Руслан перевел на меня взгляд своих темных глаз и тихим, ровным голосом спросил:
— А кто это с Вами, господин Афанасьев?
— Моя невеста!
Эта фраза моего брата испугала меня настолько, что я застыла на месте, а в бездонных глазах Руслана промелькнул трудноразличимый холод
Однако он все же со смехом сказал:
— Говорят, господин Афанасьев не увлекается женской красотой, а теперь, судя по всему, завел себе любовницу.
Сжав мою руку, Давид улыбнулся и сказал, мягко и интеллигентно:
— Когда это я не увлекался женской красотой, я лишь ждал возвращения супруги.
Руслан угрожающе прищурил глаза, его тонкие губы слегка приоткрылись:
— Возвращения супруги…
В этот момент я впала в панику, я не успела рассказать мужу о своем брате, не успела ничего ему объяснить, и теперь все дошло до такого. Давид тащил меня за руку, я не могла высвободиться и какое-то время не осмеливалась заговорить, чтобы опровергнуть сказанный им вздор. В душе все спуталось.
Руслан на мгновение опустил взгляд на меня, после чего, машинально улыбнувшись, сказал:
— И как мне теперь тебя называть?
