Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова
– Кучу денег, поди, потратила, – понизив голос, говорит мама, когда мы с ней, обнявшись, наблюдаем за веселой возней Булатика.
– Ой, брось, а, – смеюсь я, целуя ее в щеку. – Ты меня вроде накормить хотела? Давай вперед.
Мама в этот раз превзошла саму себя: на столе и манты, и сельдь под шубой, и кыстыбый, и даже холодец. Кажется, в новогодние праздники надо мной всерьез нависнет угроза прибавки в весе, потому что от маминых вкусностей я никогда не умела отказываться.
– Ну, как в институте, кызым? – после плотного ужина она заваривает чай. – Подала документы на заочку?
– Да, уже все оформили, – киваю я. – С пятого января выхожу на полный рабочий день.
– Это хорошо, – родительница ставит на стол вазочку с вареньем. – А я вот так до конца и не поняла, почему ты с прошлой работы уволилась? Ведь тебе так нравилось.
– Ну я же говорила, там штат сокращали… – туплю взор и принимаюсь сосредоточенно разглядывать узор на линолеуме.
Одно дело – врать маме по телефону, и совсем другое – в глаза.
– Скажи, а у тебя, – она заминается, явно пытаясь подобрать нужные слова, – ничего не было с этим твоим Антоном Максимовичем?
– В смысле? – как-то чересчур перепугано отзываюсь я.
– Ну, в смысле романа… – негромко уточняет мама.
– А с чего такие вопросы? – тяну время, чтобы дать себе возможность придумать максимально обтекаемый и благозвучный ответ.
– Не знаю, просто ты о нем всегда так отзывалась, – она легонько пожимает плечами. – С теплотой и трепетом, что ли… И то, что он нам с оборудованием для Булатика помог… Ведь не просто же так?
– Так это не он, это благотворительная акция была… – начинаю я, но, вскинув глаза на родительницу, тут же осекаюсь.
Она смотрит на меня с укором. Немым, но вполне ощутимым.
Вот черт! Как же нелепо вышло! Ну, конечно, мама знает, что я лгу. Давно, поди, догадалась. Все мое вранье было шито белыми нитками, а у нее чуйка, как у пса…
– Да, у нас был роман, – признавая свое поражение в нашей безмолвной борьбе, отвечаю я. – Почти год.
– Это он тебе деньги давал, да? Ну, которые ты мне присылала?
– Да, – подтверждаю я. – Он.
Должно быть, в этот момент мое лицо выглядит до крайности печальным, потому что мама подсаживается поближе и, обхватив меня за плечи, притягивает к себе.
– Но мы с ним расстались, энием, – продолжаю я, положив голову ей на грудь. – И вообще ему сейчас не до меня. У него большие жизненные трудности.
– В трудную минуту всегда хочется поддержки от близких людей, – философски изрекает она, поглаживая меня по волосам.
– Я совсем не уверена, что ему нужна моя поддержка, – горько усмехаюсь я. – Мы не очень хорошо расстались и… Если честно, он считает, что я была с ним только из-за денег.
Произносить это вслух больно, но с откровениями всегда так… Только начнешь – и уже не остановить.
– А это правда?
– Нет, конечно! – я приподнимаю лицо и заглядываю маме в глаза. – Я его любила, энием. И до сих пор люблю.
– Ну раз любишь, будь рядом, – немного помолчав, говорит она. – Счастье, Камиля, оно не в деньгах и не в гордости. Если человек знает, что его любят и ждут, он со всем справится.
Я вновь утыкаюсь в материнскую грудь, раздумывая над ее словами.
М-да, ситуация максимально запутанная… Прямо как в том стихотворении Асадова: «Только знать бы, что все не зря, что люблю тебя не напрасно!».
Ну вот правда! Знать бы, что Пеплову действительно нужно мое тепло и участие, я бы ради него горы свернула! А тут все так неопределенно, непонятно… С тех пор, как я навещала его в изоляторе, минуло несколько недель, а Антон никак, ни словом, ни намеком, не дал понять, что хочет продолжения общения.
Нет, я, конечно, понимаю, что он ограничен в возможностях, но можно же было… Ну, не знаю… Письмо, например, написать? Или весточку через Рея передать, мол, жду тебя на новую встречу… Почему он так не сделал?
Блин, а вдруг я опять уверовала в собственную иллюзию? Приперлась к нему в изолятор, чувства стала навязывать… А ему, может, мое внимание как собаке пятая нога? Может, его Астахова уже вовсю навещает?
Испускаю протяжный вздох и, высвободившись из маминых объятий, подхожу к раковине, чтобы сполоснуть посуду. Выдавливаю на губку моющее средство и принимаюсь неспешно натирать тарелку, когда из зала доносится писк моего мобильника.
Выключив воду, я вытираю руки об домашние треники и спешу на звук. На экране отображается неизвестный номер, и по телу электрическим импульсом пробегает дрожь.
– Алло, – затаив дыхание, принимаю вызов.
– Привет, Камила, – раздается в ответ мужской голос, и ватная слабость мгновенно парализует мои колени.
Потому что этот голос, долгожданный и родной, я с первых секунд узна́ю даже из тысячи похожих.
Глава 53
– Антон! Привет! – от радости я перехожу на ультразвук. – Как? Где? Откуда ты звонишь?
Из-за волнения вопросы летят из меня со скоростью пуль из пулемета, но притормозить я не могу – слишком удивлена и ошарашена.
– Все оттуда же, – в его голосе слышится усмешка.
– Но… Разве так можно? – все еще пребывая в шоке, спрашиваю я.
– Можно-можно, – мне чудится, что он улыбается. – Как у тебя дела, Камила?
Пеплов звучит непривычно расслабленно. Раньше наше общение по телефону было скупым и предназначенным исключительно для передачи важной информации, а сейчас он говорит так, будто настроен на длительный неспешный диалог.
– Все хорошо, – неуверенно отвечаю я. – Я сейчас дома, в Николаевке. Новый год тут буду праздновать.
Хочется машинально добавить: «А ты?», но я сдерживаюсь, вовремя сообразив, что в текущих условиях вопрос будет крайне неуместным.
– Круто, – интонация Антона едва уловимо вибрирует нотками легкой зависти. Должно быть, ему тоже хочется быть в кругу семьи, а не вот это вот все. – Как твой брат поживает? Пользуется тренажерами?
Ушам своим не могу поверить!
