Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

Он улыбнулся.

— Шарлотта помогла мне осознать. Она посоветовала мне совершить прыжок веры — отпустить.

— Хм. Это хороший совет.

— А ты? Ты знала до сегодняшнего вечера?

— Думаю, я знала уже довольно давно.

— Правда? — восхищенное выражение его лица говорило само за себя.

Мы остановились рядом со входом в лабиринт, и я повернулась к нему, взяв его руки в свои.

— Вот мы и здесь, — тихо сказала я, кивнув головой в сторону лабиринта.

— Да, — сказал он, его глаза переместились с лабиринта на меня. — Вот мы и здесь.

Он придвинулся ближе ко мне, притянул меня в свои объятия и прошептал мне в губы.

— Ты приносишь мне мир, маленькая ведьма, и разжигаешь огонь в моей крови, — я улыбнулась ему в губы.

— Но доверяешь ли ты мне? — спросила я, прижав ладонь к его пиджаку и проведя рукой по его груди, чувствуя сильное биение его сердца.

— Доверяю ли тебе? — между его темными бровями образовалась морщинка.

Я увернулась от его руки.

— Найди меня, Грейсон, — сказала я и побежала в лабиринт.

— Кира, — позвал он, в его голосе звучали нотки недовольства, — что ты задумала?

— Помогаю тебе отпустить кое-что, — сказала я, поворачивая за угол, а затем быстро поворачивая за другой. Я слышала Грейсона позади себя, он шел медленно, пока я бежала. — Если ты сможешь найти меня, я твоя.

— Кира, — сказал он, и, несмотря на расстояние я услышала предупреждающий тон, — Я хорошо знаю этот лабиринт — здесь от меня не спрячешься.

Ах да, но я знаю это.

Когда я завернула за угол, по позвоночнику пробежала дрожь.

— Правда, Дракон? — позвала я. — Посмотрим. Я жду.

Я уже безнадежно заблудилась, одновременно ощущая нить страха и сочувствия к тому, что, должно быть, чувствовал Грейсон, оказавшись здесь один все эти годы назад, но и покалывание от волнения при осознании того, что он найдет меня. Кустарник был высоким и неухоженным, и пока я бежала мимо, держа обручи юбки как можно ближе к телу, а мое длинное платье волочилось по земле позади меня, ветки, казалось, тянулись ко мне и хватали меня. Единственным источником света были луна и звезды, а также свет дома.

Он не сказал больше ни слова, но я слышала, как он целеустремленно шел через сорняки и упавшие ветки, прямо ко мне, словно знал, куда я побегу. Я повернула еще за один угол, и там, в центре лабиринта, был старый фонтан, разрушенный и заброшенный. Увидев каменную скамейку, я села и стала ждать, пока Грейсон найдет меня.

Отдаленные звуки музыки и голоса с вечеринки отошли на второй план, я внимательно прислушивалась к его шагам, мой пульс учащался, сердце колотилось.

— Где ты, маленькая ведьма? — спросил он, теперь уже гораздо ближе. Но в его голосе не было вопроса. Да, он точно знал, где я. Мое сердцебиение еще больше участилось.

Он повернул за угол в дальнем конце от того места, где я сидела, и мое дыхание застряло в горле. В свете звезд я увидела, что его взгляд устремлен на меня. Я медленно встала и, когда он начал идти ко мне, подняла руку, чтобы он остановился и я могла подойти к нему. Потому что я вдруг поняла, что иногда правильно встретиться посередине, но иногда самый простой акт милосердия — это встретить другого человека там, где он находится. Это и есть любовь. Он наблюдал за моим приближением, его глаза были темными и бездонными.

По мере того, как я приближалась к нему, до меня дошло, что, наблюдая за Грейсоном перед банком в тот день, я влюбилась, но только в каком-то романтическом, девичьем смысле. Я влюбилась в саму идею о нем. Но здесь, в глубокой темноте лабиринта — там, где он когда-то потерялся, испугался и остался один — я протянула руку и влюбилась в этого человека. Я влюбилась в своего мужа.

Его рука в моей была твердой, теплой и настоящей. И он притянул меня к себе.

Глава 20

Грейсон

Вечеринка уже заканчивалась, и я обходил гостей как можно быстрее, останавливаясь, чтобы быстро поболтать или пожелать спокойной ночи уходящим. Когда я заметил Шарлотту, оживленно болтающую с семьей Хосе, я улыбнулся и кивнул им, а затем спросил, могу ли я украсть Шарлотту на минутку. Когда она отошла в сторону, я сказал:

— Извини, Шарлотта, я ухожу отдыхать. Не могла бы ты попросить гостей остаться и насладиться музыкой и едой? Если они спросят, попросить извинить Киру и меня? — моя жена ждет наверху, в нашей спальне.

— Попросить извинить? Ты уверен? Там еще…

— Да, Шарлотта, совершенно уверен.

Я подмигнул ей и пошел прочь, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще. Я прошел мимо нескольких гостей, увлеченных беседой, и свернул за угол к лестнице, поднимаясь по двум ступенькам за раз. Возможно, даже по трем.

Когда я открыл дверь в свою спальню, Кира сидела за маленьким письменным столом и расчесывала волосы, завернутая в полотенце. На звук закрывающейся двери она повернулась и мягко улыбнулась мне. Макияж, который она наносила ранее, был смыт с ее лица, а длинные мягкие волосы струились вниз по спине. Она выглядела очень невинной и немного застенчивой. Она встала и обошла стул, на котором сидела, лицом ко мне, когда я подошел к ней.

— Привет, Ведьма, — пробормотал я, подходя к ней вплотную.

— Привет, Дракон, — вздохнула она, потянувшись вверх, чтобы развязать галстук-бабочку, завязанный на моей шее. Несмотря на то, что ей, казалось, не терпелось раздеть меня, я заметил дрожь в ее руках, и когда поднял руку, чтобы помочь ей, она застенчиво засмеялась. — Чувствую себя как новобрачная, — она произнесла эти слова с оттенком юмора, но ее глаза были широко раскрыты и уязвимы.

— Это так. Ты такая и есть.

Моя невеста.

Внезапно я тоже почувствовал себя на непривычной территории. Казалось, что воздух в комнате сомкнулся вокруг нас, и только она и я существовали в нем.

Мои руки опустились по бокам, и я позволил ей закончить с моим галстуком-бабочкой. Наконец, развязав и отбросив его в сторону, она расстегнула две верхние пуговицы рубашки. Она наклонилась и поцеловала мое горло, и у меня перехватило дыхание от прикосновения ее мягких, теплых губ. Ее язык коснулся меня, а затем она снова поцеловала это место, отступив назад, чтобы расстегнуть остальные пуговицы. Я наблюдал за ней, не отрывая глаз от того, что она делала руками.

Эта женщина — моя. Ни у кого больше никогда не будет ее, — думал я, впиваясь взглядом в темную тень от ресниц на ее щеках, в ее слегка приоткрытые губы, нижняя из которых была полнее верхней, в крошечную отметину сбоку от правой брови и в то место на щеке, где, как я знал, появится ямочка, если она улыбнется.

— Ты такая красивая, — сказал я благоговейно.

Ее глаза встретились с моими, большие и полные удивления, зеленые, как травянистые холмы в туманной, мифической стране. Моя прекрасная маленькая ведьма — в ней была магия, и я хотел купаться в ее свете. Я никогда больше не смогу смотреть на этот лабиринт и не думать о ней, идущей ко мне в лунном свете с выражением любви на лице, когда она протянула мне руку.

Она спустила мой пиджак с плеч и позволила ему упасть на пол, а затем сделала то же самое с моей теперь уже расстегнутой рубашкой, ее руки прошлись по моим обнаженным бицепсам.

— Ты такой красивый, — сказала она.

Ее глаза были устремлены на меня, когда она ослабила полотенце, обернутое вокруг нее, и позволила ему упасть на пол. Я резко вдохнул при виде ее обнаженной красоты, такой пышной и сладкой. Взяв ее лицо в руки, я наклонился, чтобы поцеловать ее, и глубокий стон вырвался у меня из горла. Я почувствовал слабость от желания, мой член полностью ожил в тесных рамках моих брюк. Я снял туфли, всосал ее нижнюю губу, и опустил руки вниз, чтобы расстегнуть ремень, отбросив его в сторону. Мы продолжали целоваться, пока я расстегивал брюки и позволял им, вместе с боксерами, упасть на пол, отшвырнув их и нагнувшись, чтобы снять носки. Когда я тоже предстал перед ней обнаженным, ее взгляд пробежался по моему телу и остановился на моей набухшей эрекции. Ее глаза переместились к моим, румянец на ее щеках усилился.