Муж в наказание-2. Свобода любой ценой - Лена Лорен
Феррат кивает поникшей головой.
— Жива, здорова.
— Рифат знает?
— Долгие годы у меня ушли на то, чтобы потушить в себе огонь презрения по отношению к своему сыну, но я всё же рассказал ему о подмене тел. Он позлился на меня пару лет, а в итоге отпустил ситуацию. Так я думал. Когда мы явились в ваш дом, прося руки Мерьям, у меня и в мыслях не было, что это могло быть спланировано Рифатом. Я был уверен на все сто, что всё уже давно забыто. С возрастом он изменился. Я верил, что им движет только любовь и продолжение рода. Это уже спустя год я случайно обнаружил в доме Рифата наше фамильное кольцо. Нетрудно было догадаться, каким образом оно появилось у него. Он раскопал могилу Элиф. И я понял, что монстр вернулся. Тогда я раз и навсегда отказался от него, как от сына.
Не сдержав себя, испускаю ироничный смешок.
Феррат отказался от сына, а он, в свою очередь, заказал убийство родного папаши. Как я и предполагал, возможность остаться без наследства сподвигла его пойти на преступление, но я вовсе не думал, что в этой истории может быть замешана и моя мать тоже.
Сейчас я уже и не знаю, кого винить в её смерти. Исходя из слов Феррата, она пошла на это осмысленно, но у меня в голове не укладывается, как она могла оставить меня одного?
— В довесок Рифат сообщил мне о том, что ему как-то удалось разыскать Пинар. Она-то и рассказала ему, что родила живую девочку, которую попросила назвать в честь своей бабки — Мерьям. И у Рифата появилась новая одержимость, только уже на порядок сильней. Он решил забрать у Элмасов всё то, что должно было принадлежать Чалыкам. Узнай я о его мотивах раньше, то не позволил бы ему заявиться в вашу семью! Я понятия не имел, что у его девушки была двойня, а Элиф скрыла от меня тот факт, что Мария родила мертвую девочку и подменила детей, присвоив себе Мерьям. Но что сделано, то сделано. Ничего назад не вернуть. С тех пор я в дела Рифата больше не вмешиваюсь. Знать не желаю его, как и считать его своим наследником. А вот каким боком в твоем списке оказалась Диана — я не понимаю.
— Не понимаешь? До сих пор ты не уловил связь? — дерзко усмехаюсь ему в лицо. — Рифат прибрал к рукам все, к чему я имел прямое отношение. Диана — моя женщина. Она носила моего ребенка в тот момент, как Рифат зверским образом отнял у меня ее, обращаясь с ней как со скотом на перепродажу.
Задумавшись, Феррат пальцами перебирает свою седую бороду.
— Я не знал, честно, — оправдывается он вполне убедительно. — Газеты писали, что они познакомились на художественной выставке. Как я и сказал, я не сильно вникал в то, что происходит в жизни у Рифата.
Поражаюсь его бестолковости. Вроде взрослый человек, а привык верить в сказки...
— Выходит, ты совсем не знаешь своего сына. Пора бы уже понять, что благодаря тебе и твоей фамилии, которую он носит, этот кусок говна может написать что угодно и где угодно, но это не означает, что всему написанному стоит верить безоговорочно! Он больной! У него нездоровая тяга к беременным девушкам!
Феррат превращается в застывшую глыбу. Он напряженно пялится в одну точку — сквозь меня.
— Кажется, я догадываюсь, почему Рифат не смог остановиться на Мерьям, — сумрачно он произносит.
— Почему же? — требовательно спрашиваю, желая поскорее довести все до логического конца.
Взгляд Феррата уже фокусируется на мне. Он хитрый, живой. Уголки его рта медленно ползут вверх, словно ему приходится подавлять улыбку.
— Сынок, послушай...
Слово — и меня передергивает со страшной силой, до костей пробирает всего. То, что могло сдерживать меня, трещит по швам и в конечном счете рвется на ошметки. Разум ослепляет новая вспышка ярости, как спичкой вспыхивает пламенем неудержимости, тлеет и рассыпается прахом.
Я совсем не замечаю, как крепко сжимаю ладонь, в которой держу телефон.
Я хотел... хотел добраться до его рожи, но вместо этого кулак со всей дури врезается в деревянную балку, удерживающую крышу террасы.
— Заткнись! Замолкни! Я ведь просил! Просил тебя не называть меня так! — рявкаю я на всю мощь своего голоса, продолжая молотить брус, как сумасшедший. Легкие наполняются пылью, летящей с крыши, боли не чувствую, только запах крови, обостряющий жажду. — У тебя есть сын! Дерьмовый, но какой есть! Ты сам виноват в этом! Меня к нему приравнивать не советую!
— Хорошо, как скажешь! Только успокойся, прошу тебя, иначе крыша не выдержит, — быстро реагирует Феррат. Он выставляет руки вперед, с опаской посматривая на расколотую балку, а затем на окровавленные костяшки моей руки. Промычав что-то, он поднимается из-за стола и встает возле меня, перекрывая собой злосчастный брус. — Ты прав. Я вырастил неправильного человека. Мой сын испорчен, но я очень хотел бы, чтобы моим сыном был такой человек, как ты. Ты мог бы стать человеком, достойным ношения нашей гордой фамилии. Я гордился бы таким Чалыком, — говорит он с непривычной открытой улыбкой на лице, будто нарочно раздражая меня. — Ты очень похож на меня, Эмир. И, наверное, ты думаешь, что я могу являться твоим отцом? Так ведь? За этим ты сюда пришел?
— Нет! Не за этим я сюда пришел! — отплевываюсь я сухой горечью, шарахнув кровавым кулаком по столу. — Я сдохну лучше, чем назовусь Чалыком! И ты это знаешь лучше всех!
— Представляю, но тебе меня не обмануть. Я вижу, что тебя мучают сомнения. Такие же сомнения терзают и Рифата. Уверен, он до сих пор считает, что ты — мое продолжение. Достойное продолжение в отличие от него.
Пытаюсь разогнать туман, разом застеливший все чувства. Разжимаю свою ладонь и с ужасом понимаю, что мой телефон всмятку раздавлен собственной злостью и непримиримостью.
— Что ты сказал? — моргаю я недоуменно, глядя на то, что осталось от телефона.
— Да, Рифат думает, что ты мой сын, — говорит так, словно и впрямь ему есть чему гордиться. — Ничто ему не мешает так не думать, но я не имел представления, что все настолько серьезно, — теперь хмурится он, сдвигая широкие брови к переносице. — Видимо, желание доказать мне, что он не зря носит мою фамилию, переросло в бесконечную гонку между вами.
— Тогда какого черта ты и пальцем не пошевелил, чтобы остановить эту бессмысленную гонку? Ты мог пролить свет на то, что меня с тобой ничего не связывает, но ты почему-то этого не сделал до сих пор! — громыхаю я и резко осекаюсь, в спинку дивана вжимаюсь, чувствуя как Феррат давит на мое подсознание. — Только, если...
Всё тело пружинит, сжимается каждая мышца и болезненной судорогой схватывается.
За правдой я сюда пришел,
