Мой гениальный залёт - Ева Ночь
Я кручу в руках телефон. Глаза поднимать мне страшно.
– Значит Пашка? – уточняет он. – Липовый жених?
Никогда я ещё не получала такой увесистый пинок за собственную глупость…
Егор
Я бросил всё и всех. Взял и уехал. Назад, туда, где попадает вечно в какие-то истории моя девушка. Нельзя, нельзя её оставлять одну, особенно сейчас! Когда у неё гормоны пляшут. Когда рядом вьются подозрительные типы вроде Ильина.
Да я и сам… из меня словно воздух выпустили. Я начал скучать по Юльке, как только отошёл от двери её квартиры. Дурак клинический – это мой диагноз. Хотел выпендриться. Сделать всё, как она мечтала. Придётся обойтись без спецэффектов. К чёрту всё. Я должен быть рядом. Видеть её каждый день, баловать, слышать её смех, наблюдать, как растёт животик. Не упускать ни одной мелочи. Складывать счастливые моменты, чтобы потом с уверенностью сказать: мы счастливы. По-настоящему.
Четыре долгих часа до столицы. И каждая минута – как год.
Я открываю телефон и смотрю на фото, что сделал украдкой там, в парке, где Юля пускала мыльные пузыри. Она улыбается, а невесомые сферы светятся радужно. У меня сжимается сердце. Я люблю её. С первого взгляда, первой минуты. Надо просто сказать ей об этом. А всё остальное мы завоюем вместе. Если я ей только нужен, переверну мир.
Ведь я химик и лучше всех знаю, что такое химическая реакция. Она не появляется на пустом месте, и я не верю, что нас связывает только секс. Это точно не про меня. И она не расчётливая стерва, хоть и всеми силами пыталась меня в этом убедить. Я её раскусил сразу.
Вот только чувства… есть ли в ней хоть доля того, что есть во мне? Если да, то всё будет так, как мы захотим и решим вместе. Нам нужно просто сесть и поговорить обо всём.
– Ты только дождись меня, ладно? – шепчу я почти неслышно. – Я скоро. Я уже лечу к тебе.
Глава 54
Только дождись меня…
Юля
Вор оказался слесарем. Молодой парень, напуганный папулей по самое не балуй.
– Да слесарь, слесарь я! – орал он отчаянно. – Она пришла ко мне и плачет, мол, ключ потеряла, домой попасть не может. Ну я и решил помочь.
Дальше он мог не распинаться. Я и так знала, кто перед ним комедию ломал. А у слесаря Юры мозги растеклись, тестостерон из ушей полез. Будь я мужчиной, тоже бы не устояла. От такой, как она, даже если что-то есть в голове, резко вниз устремляется, а там, как известно, орган мозгов не имеет, думает только об одном.
Оставался вопрос: зачем ей платье? И я всё же надеялась получить на него ответ. Если не от Егора, то от Павлика.
Ильин воспрянул духом. Ходил гоголем, поглядывая на меня свысока. Вид он имел важный, смотрел на всех взглядом победителя. С чего – понять я не могла. Как будто то, что Павлик выдал себя за Егора, что-то меняло.
Мало того, что он хорохорился, так ещё и матери моей наябедничал, когда горемыку Юру-слесаря забрала полиция.
– Никакой он не жених! Разыграли вчера вас. Обманули. И жениться этот мешок с деньгами на Юленьке не будет.
– Так это, – прикинулась простушкой моя драгоценная родительница. – Мы в курсе, ага. А ты если хотел нам Америку открыть, опоздал. И вообще. Тебя родители хорошим манерам учили? Что ты, Лёш, трёшься да канючишь? Не хочет она за тебя замуж. Всё, нет той любви, что была раньше. Поэтому иди, сынок, давай. Там работать пора. И пусть Юля дома останется. Перенервничала. А нам надо покой и радость. А ты вот тоже раздражитель. Так что давай, родина тебя не забудет.
И вот так тихонько, почти нежно, мама моя выперла Ильина за дверь.
– Таки актёришко, – вздохнула тяжело, когда за Лёхой закрылась дверь.
– Нет, – мотнула головой. – Брат-близнец. Егор… в отъезде сейчас.
– О как, – оживилась мамулька. – Тоже с наследственностью, значит? Оч-чень интересно. И когда ж твой-то явится перед наши светлые очи?
– Не знаю. Сказал: дождись.
– Вот и правильно. Вот и молодец. Мужчин нужно уметь ждать, ага. С войны ли, с деловых встреч, с пьянок-гулянок, не приведи господь… – мать деловито сплюнула три раза через левое плечо. – Твой тоже не пьёт?
Я кивнула. Неуверенно, правда. Но даже на день рождения Егор пьян не был. Так что… может, и не солгала.
Вскоре Павлик прилетел. Неадекватный какой-то и не похожий на себя. Волосы растрёпаны, глаза сумасшедшие, но по-хорошему так, словно у него эйфория случилась. Я даже подозреваю – какая. Видать подруга взяла Павлика Кострова в свою неслабую ручку и направила в нужное русло.
– Давай платье, Юль, – прямо с порога.
И я отдала. Не без внутреннего сопротивления. С тоской даже какой-то. Оно стало мне подружкой. Я с ним мечтала. Любила его, можно сказать. Не фанатично, а как предмет лучших воспоминаний.
– Егора дождись! – свёл в одну линию брови Павлик, как только мама отлучилась на кухню – чай ставить. – Летит твой Отелло, он мне все мозги вынул, перемешал и назад засунул. А этот где? Женишок несостоявшийся? Ты если что, говори, Юль, мы ему фотографию на паспорт подправим.
И Костров ускакал.
– Не наш, – покачала головой мама. – Пошли, пироги вкусные получились. Тают во рту. А ты голодная. Носишься, как страус. О детях думать надо. Чаю попьём, покормлю тебя. Подождём твоего настоящего, что ли. Папка наш только из полиции вернётся. Хочу на него посмотреть, чтобы знать, в те ли руки отдаём и надёжные ли они.
Мать что-то рассказывала неспешно, пичкала едой. А я вдруг поняла, что не вслушиваюсь в её бормотание, что разливалось сонным жужжанием над головой. Клонило в сон от покоя и сытной еды, но я не уходила. Сидела, подперев подбородок кулаком.
Я ждала. С удивлением прислушалась к себе. Ждала
