Мой худший друг - Мария Николаевна Высоцкая
Она натягивает улыбку. Приторную и мерзкую одновременно.
– Доходчиво, – кривит губы, а потом уходит.
Не бросает напоследок оскорблений или угроз. Просто сваливает, как я и хотел.
Делаю очередной глубокий вдох и следую Янкиному примеру. Выхожу из комнаты, а потом из дома.
В тачку сесть не успеваю. Слышу за спиной Катькин голос. Только ее мне сейчас и не хватало.
– Ты совсем охамел?
Катюха подлетает со спины и отвешивает мне подзатыльник.
– Вот сейчас прям жалею, что ты девочка, – цежу сквозь зубы. Поворачиваюсь.
– Я видела, что ты спустился сразу за Романовой.
– Совпадение.
– Серьезно? Ты дурак? Ты с ней переспал? А если Арина узнает?
– Я ни с кем не спал.
Катя недоверчиво озирается на дом.
– Точно?
– Да.
– А помада тогда откуда?
– Дальше этого не зашло, – провожу по губам тыльной стороной ладони.
– Зачем я за тобой пошла, вот зачем? Как я Арине в глаза буду смотреть? Чем ты вообще думал, Тим? Я уверена была, что у вас все классно. Любовь-морковь. А ты?
– Кать, давай без морали. Я сам разберусь.
– Сам? То есть Аринки твоя выходка не касается?
– Тебя она не касается. В первую очередь тебя!
– Я же ей своим ртом говорила, что ты ее любишь, и что теперь получается? – Катька хватается за голову. – Это мерзко. Просто мерзко.
– Ты же ей не скажешь?
Сестра вскидывает взгляд. Колючий. Холодный.
– Я очень надеюсь, что ты будешь мужиком и сделаешь это сам, – выпаливает на одном дыхании и, круто развернувшись, возвращается в дом.
Падаю за руль и закрываю глаза. Как я мог так вляпаться? Ну вот как?
* * *– Привет! – Аринка выходит во двор, ежится и обхватывает плечи руками.
Дуновение ветра поддевает пару прядей распущенных волос, которые падают ей на лицо. Она улыбается и прячет их за уши.
Солнце еще так палит. Почему всегда, когда в душе апокалипсис, светит солнце?
Залипаю на этой картинке. Сглатываю и отвожу взгляд. Пальцы, покоящиеся на руле, подрагивают. Отрываю ладони от оплетки, и сжимаю их в кулаки, медленно считая про себя до пяти.
Пихаю телефон в карман и вылезаю из машины.
Пока сюда ехал, думал купить цветы. Хорошо, что не повелся на эти мысли. Потому что купить цветы сейчас не просто банально… Нет! Это до рвоты по-уродски.
Хотя приехать сюда тоже не самая умная мысль.
– Привет, – приобнимаю Арину за плечи, вскользь касаясь губами светлой макушки.
Чувствую, как ее ладони пробираются под мою расстегнутую куртку, опоясывая талию поверх футболки.
Арина запрокидывает лицо. Смотрит выжидающе, даже на мыски привстает. Она ждет поцелуя. Я делаю вид, что не понимаю. Тогда она тянется ко мне сама.
К горлу подкатывает тошнота. Не потому, что она хочет поцеловать, а потому что мне стремно ей отвечать после произошедшего.
– Телефон забыл в тачке, – улыбаюсь, аккуратно высвобождаясь из объятий.
Долго я так не продержусь. Но и сказать ей все сегодня…
Пока не могу. Знаю, что нужно, но не могу!
Ни слов не подобрал, ни момент. Плюс день рождения у нее скоро. Она такая счастливая… Если я сейчас скажу, то оболью дерьмом все даже здесь.
Поэтому, стиснув зубы, двигаюсь дальше. Обманываю и ее, и себя.
Второй раз за пять минут хлопаю дверью в тачке и возвращаюсь к Аринке с якобы забытым телефоном.
Сжимаю теплую ладонь и тащу Арину в дом. Неплохо было бы подловить ее мать сейчас. Она сто процентов позовет нас либо есть, либо чай пить. Оставаться с Аришей наедине сегодня мне не стоит, по крайней мере надолго.
– Тимоша, привет!
Теть Ульяна сидит на диване. Когда мы заходим в гостиную, поворачивает голову.
– Здрасьте, – улыбаюсь.
– Чай будете?
– Нет.
– Да.
Получается противоречиво и хором. Смотрим с Громовой друг на друга. Она прищуривается, мол, какой, на фиг, чай?
Пожимаю плечами, типа, вежливость, все дела.
– Так будете или нет?
Ульяна поднимается на ноги, упирая руки в бока.
– Да, – киваю.
Арина поджимает губы, даже глаза закатывает.
– Поесть не успел, – объясняю, крепче сжимая ее руку.
– Да? А чего не сказал? Мам, – повышает голос, – мы есть хотим.
Жрать я, конечно, не хочу. Но довольно активно наворачиваю ложкой суп. Аринка сидит напротив, подтянув колени к груди. Ее мать нас покинула минут десять назад, ей кто-то позвонил.
– Ты обижаешься?
Арина смотрит в упор. Суп поперек глотки встает.
– Нет, – качнув головой, отламываю кусок хлеба. – Не выспался просто.
Если я продолжу вести себя так, то спалюсь минут через двадцать. Нужно активнее соображать.
– Блин, я же тебе платье хотела показать, – спохватывается Аринка, как только мы поднимаемся в комнату, и бежит к шкафу.
Пока она распаковывает чехол, я стою за ее спиной и сжимаю кулаки. Меня все еще колбасит. К горлу в очередной раз подступает тошнота.
– Подержи, – всовывает мне в руки плечики, аккуратно снимая с них платье.
– Примеришь?
– Да, – улыбается. – Пять минут.
Перекинув платье через локоть, сбегает в ванную.
Обвожу комнату взглядом, замечая на столе розовую тетрадь. Точнее, ежедневник. Без задней мысли открываю страницы, между которыми лежит закладка, и пробегаю глазами по тексту. Вырывая из контекста отдельные фразы.
«…когда он меня целует, земля из-под ног уходит».
«Наверное, мы просто слишком разные. Это хорошо или плохо?»
«Я люблю его. И он меня тоже. Я это чувствую».
– Я все…
Арина выскальзывает из ванной и замирает, приклеиваясь взглядом к моей руке, которую я резко убираю от ее тетради.
– Извини, – делаю шаг назад.
– Я… Ты прочитал? – закусывает нижнюю губу.
– Нет.
– Врешь,
