Королева для нищего (СИ) - Малиновская Настя
— Помогите-е-е…
— Молчать, — рявкнул мужчина, наотмашь оставляя жгучий след на щеке, заодно задевая губы. Вера хваталась за его руки, вонзая свои ногти как можно глубже. Пыталась дотянуться до его лица, но он был выше ростом, а сидя у нее и подавно ничего не вышло, — Я давно на тебя смотрел. Ты как шлюха дворовая, ты позоришь честь женщины.
Глаза заволокло слезами, и Вера уже била наугад. Пиналась, продолжая сбивать тарелки со стола и стоявшие на нем продукты.
Это было невыносимо страшно, казалось, что лучше пусть он убьет ее прямо здесь и перекрутит на начинку для самсы, чем продолжать терпеть рокочущий голос и мерзкие прикосновения, которые, казалось, одним грязным пятном замарали ее тело.
— Я убью тебя, — завыла Клинкова, все-таки мазнув ладонью по его лицу и оставляя пару красных полос на щеке.
— Шлюхи для того и есть, чтобы обслуживать, а ты ведешь себя как одна из них. Ты не достойна.
Когда он сжал ее горло, отшвырнув от себя, следом прижимая ее к стене, Вера захрипела, но забрыкалась еще больше, чувствуя, как не хватает воздуха. Маджид в это время дернул ее за ногу, пододвигая ближе к себе, из-за чего Клинкова больно стукнулась головой об стол, и уже схватился за пуговицу на джинсах.
— Не-е-е-т, помогите… Кто-нибудь.
Никто не услышал, как звякнул колокольчик на входной двери, но Вера отчетливо услышала голоса в зале выдачи.
«Господи, Спаси и Сохрани» — молила Клинкова, а сама рыдала, продолжая отбиваться.
— Эй, что здесь происходит? — мужской голос ударил по перепонкам и Вера заревела еще сильнее, остро осознавая, что ей послали помощь. Она больше не одна. Маджид выпустил из захвата ее горло, поворачиваясь к вошедшему на кухню Зауру, а Клинкова сползла на пол, больно ударяясь коленками, заходясь в каком-то утробном кашле. В глазах потемнело, но она быстро сгруппировалась, и кинулась к выходу, почти на ощупь, поскальзываясь на размазанном по полу фарше.
Выбежала на улицу в чем была, без пуховика, без сумки, на мороз. Люди, проходившие мимо, смотрели на нее с недоумением, измазанную мукой, пахнувшую сырым мясом.
И Вера побежала.
Не оглядываясь, бежала, насколько хватило сил, не чувствуя от холода дрожащего тела. Задавала себе единственный вопрос: что она сделала не так? Как и чем она его спровоцировала? Она всегда была дружелюбной, приветливой, никогда не грубила, даже если очень хотела, даже одеваться старалась скромно, парилась в водолазках да в свитерах, потому что Ленка как-то сказала, что восточные мужчины не приемлют оголенного женского тела вне дома.
«Это не мужчина, это зверье».
Ноги сами принесли в переход метро. В тот самый, где прошлый раз пели девушка с парнем.
Проглатывая эту вселенскую обиду на жизнь и людей, Вера, стуча зубами, молча, подошла к мужчине, садясь рядом с ним прямо на бетон. Он косо на нее поглядел, а потом протянул платок.
Толпа, которая стояла перед поющей парочкой, встретила ее прохладно, пренебрежительно пройдясь по ней взглядом, а потом и вовсе, некоторые сделали шаг в сторону.
— Кто это с тобой так?
Разбитая губа заныла, когда начала оттаивать и Вера с разочарованием смотрела на свежие пятна крови, остававшиеся на светлом платке.
— Извините, я тут вам испачкала, — показала мужчине платок, замечая несколько обломанных ногтей на правой руке.
— Ничего. На-ка вот, выпей, а то окочуришься. Где куртка твоя? — деловито вытащил из-за спины небольшой блестящий термос, налил чай в крышку и протянул девушке.
— Нету… — снова заныла, глотая кипяток, не веря в происходящее. В эту дурацкую несправедливость.
Под внимательным взглядом Павла Егоровича просидела до тех пор, пока мало-мальски не пришла в себя, переваривая случившееся. Слезы накатывали сами собой, но Вера старалась держать себя в руках, потому что нужно было как-то еще добираться до дома. А у нее не было ни копейки, да и как идти, когда на улице «звенит январская вьюга»? Не описать словами, как ее колотило, уже даже не от холода. От страха. От осознания, что она все-таки смогла сбежать. Что было бы, если бы не приехал Заур?
— Ты давай не хнычь, — Павел Егорович снял с себя куртку, накидывая ее на плечи Клинковой, — Вот тебе деньги, иди лови такси, — выгреб из своей шляпы все деньги, расталкивая их по карман собственной куртки, — Давай, поздно уже, домой все равно придется идти.
— Пал Егорыч, да вы не волнуйтесь, — Федя запыхтел, складывая гитару в чехол, — Мы ее с Варей проводим. Куда она в таком виде?
— Да, да, Вер, не переживай, — Варя осмотрела собранные вещи, а потом сложив руки на талии, посмотрела на Веру, — Не плачь, глаза вон какие красные. Вот, еще возьми, на всякий случай, — девушка протянула Клинковой пару мятых купюр из заработанной за день выручки.
Вера шмыгнула носом, чувствуя, как снова задрожал подбородок.
— Бери, бери. Мы еще заработаем.
— Павел Егорович, а как же вы домой пойдете? Без куртки? — Вера опомнилась, когда мужчина встал со своего ящика, поднимая его следом.
— Ты за меня не переживай, Рыжая. О себе лучше подумай, а со стариком ничего не случится.
«Рыжая».
Так резануло по ушам. Вспомнила Артема, его крепкие руки и широкую спину там, в бане. Когда он пришел и вытащил, вырвал из чужих рук. Услышал мольбу и забрал ее под свое крыло. А сегодня его не было. И от этого было так больно и обидно и… И горько. Да, было горько. Наверно так можно было описать чувство, которое она испытывала. Сидя в промерзшем бетонном переходе, грязная, в чужой куртке, как последняя бичовка.
«Где твое плечо, я устала быть сильной?»
Устала вариться в этом дерьме. Устала выживать в этом непонятном всём, когда не знала, каким будет завтра. Хотелось жить.
Хотелось его защиты, чтобы больше ни одна шваль не посмела даже косо посмотреть в ее сторону, не то, что прикоснуться.
Домой пришла почти за полночь. Варя и Федя проводили ее до самой подъездной двери, несмотря на то, что жили совершенно в другом районе.
— Ты не стесняйся, если захочешь попробовать, приходи, мы так уж и быть, не будем стучать на тебя ментам, — Варя улыбнулась, ласково приобнимая Веру за плечи, — Пока.
— Целоваться не будем, — пошутил Федя, улыбнувшись, — Пока.
Они еще раз обернулись, наблюдая как Вера заходит в подъезд, а потом взявшись за руки, скрылись в темноте.
Вера, хватаясь за перила, со стоном, от собственного бессилия поднялась к своей квартире. Поскреблась в дверь, вытирая бегущие из носа сопли, сдерживая новый поток слез. Звонить не стала, бабушка наверняка уже спала.
— Вера, мы уже волноваться нач… — Люда на ходу запахнула домашний халат и даже вышла на площадку, разглядывая Клинкову под светом подъездной лампы, — Лапушка, да кто же тебя так?
— Люд, я так больше не могу-у-у.
— Тихо, тихо, моя девочка. Давай, пойдем.
Люда крепко обхватила Веру под грудью, заводя в квартиру.
— Ну я ж тебе говорил, явится твоя Верка, загуляла, — в темном коридоре появились очертания дяди Гриши, который судя по голосу тоже еще не ложился, вместе с Людой ждал Вериного возвращения.
— Пойдем в комнату, чтобы бабушку не разбудить, — в кромешной тьме, после того как пропала последняя полоска света из подъезда, Люда стянула с Веры сапоги и поволокла ее в комнату, — А ты аптечку принеси. Побыстрее и потише.
Клинкова хлюпнула носом, отдавая уже в своей комнате, снятую чужую куртку женщине.
— Вера-а-а, — Люда ошарашено схватилась за голову, прижимая куртку к себе. В комнату зашел дядя Гриша, хрустя вафлей и сжимая аптечный чемоданчик под подмышкой.
— Верка, это че с тобой? — вдруг стал серьезным, даже жевать перестал.
— Что делать то? В милицию позвонить? Вер, ну не молчи, что случилось?
Люда пораженно прикрыла рот ладонью и Клинкова увидела, как заблестели ее глаза.
— Можно мы не будем разговаривать? — Вера захрипела, не узнавая собственный голос, — Мне нужно в ванну.
— Пойдем, я помогу, — Люда кинула куртку на пол, принимая Верину руку, медленно выходя с ней в коридор, вдогонку шикнула на мужчину, — Не вздумай разбудить бабушку. С ней будем завтра разбираться.
