Даниелла Шоу - Атлас и кружева
— Еще какой! Подожди, я ей все скажу!
— И что же ты скажешь?
— Что она разрушила мою семейную жизнь!
Хью подошел к жене, зажег ей дрожавшую в губах сигарету, взял за руку и вывел в спальню. Там он усадил Серену на кровать, а сам сел на табурет у туалетного столика.
— Серена, давай посмотрим правде в глаза. Нашу семейную жизнь разрушила не Салли, а ты сама.
— Я? Да как ты смеешь! Я, столько лет позволявшая тебе…
— Что позволявшая?
— Делать все, что тебе нравится и с кем нравится!
— А что ты в это время делала сама?
Серена пожала плечами, затянулась сигаретой.
— Ну, раз уж на то пошло, я делала то же самое.
— Именно, — откликнулся Хью. — И кому же принадлежала идея заключить такое соглашение?
Она запнулась.
— Мы оба согласились на это, Хью.
— Да, согласились, но ты не ответила на мой вопрос. Чья была идея?
— Моя, однако я предложила это потому, что ты не мог дать мне ребенка, — стала защищаться Серена. — А поскольку ты чувствовал свою вину…
— О да, верно. Любой мужчина чувствует себя виноватым, если не может сделать жене ребенка.
— Но я не хотела детей! И ты тоже! Ты сам так говорил!
— Говорил, — сознался Хью, — но только потому, что это помогало заглушить боль и заставить людей перестать то и дело спрашивать, когда же на свет появится новый Баррингтон.
Серена стряхнула пепел в синее фарфоровое блюдо с фигуркой лошади и выдохнула тонкую струйку дыма. Хью отвернулся, встал и пошел открывать окно. Снизу доносились громкие голоса людей, распаковывавших продукты и посуду.
— Не понимаю одного, — сердито сказала Серена и погасила окурок о голову лошади. — Почему ты позволил мне устроить эту годовщину и пригласить ближайших друзей? Разве ты не понимаешь, что мы наделали? Позвали людей не на серебряную свадьбу, а на площадной фарс!
Хью согласно кивнул.
— Но ведь ты сама этого хотела, Серена. Ты уже несколько месяцев знала, что происходит. Со смерти Стэнли.
— О Боже! Неужели ты хочешь сказать, что наш брак распался из-за какой-то паршивой собаки?
— Нет. Просто его усыпление, в котором не было никакой необходимости, стало последней каплей.
— А кто сказал, что в нем не было необходимости? Твоя драгоценная Салли? Ну, если бы ты не спал с ней, эта мерзкая собака была бы еще жива. В тот уик-энд тебе следовало остаться дома!
— Серена, ты прекрасно знаешь, что в тот уикэнд я был у дяди Бертрама. И, к твоему сведению, сказала мне об этом вовсе не Салли, а…
— Ну? — спросила Серена, зажигая еще одну сигарету.
Не желая выдавать Чарлза и Вивьен, Хью решил прекратить разговор.
— Я пришел сюда не для того, чтобы спорить о Салли или Стэнли. Старшая официантка хочет поговорить с тобой о том, как рассаживать гостей.
— Плевать мне на это!
— А я думал, тебе нужно, чтобы в тот момент, когда ты встанешь и обвинишь меня в гомосексуальной связи с мальчишкой из зеленной лавки, все сидели как положено!
Глядя на сурово сжатые челюсти Хью, Серена почувствовала, что краснеет, и начала нервно теребить новое бриллиантовое кольцо, соседствовавшее с обручальным.
— Хорошо, я дам распоряжения, но последнее слово будет за мной, Хью!
— Не думаю, — сказал ей вдогонку Хью. — И ты тоже не думай.
Серена бросила на него испепеляющий взгляд и исчезла внизу. Вскоре из столовой донеслись возбужденные голоса и скрип передвигаемой мебели.
Салли нежилась в постели. Торопиться было некуда. Сегодня, в отличие от большинства суббот, ждать Хью не приходилось: он праздновал свою серебряную свадьбу.
Он приехал вчера во время ланча, ощутил запах полировки для мебели, увидел предательские следы пылесоса на ковре и сурово отчитал ее:
— Тебе велели отдыхать, а ты прыгаешь как горная коза!
— Ничего себе коза! Скорее выброшенный на берег кит!
Хью обнял ее и прошептал:
— Салли, ради Бога, осторожнее! Что ни говори, а срок — сегодня. Я приезжаю, надеюсь, что ты отдыхаешь, и что вижу?
— Отдыхать мне не хочется. Напротив, я ощущаю прилив энергии. Давно так не было. А насчет срока, так ты должен знать, что первые роды всегда запаздывают.
— Всегда? — серьезно спросил Хью.
— Ну, большей частью.
Но теперь, спустя двадцать четыре часа, она начинала жалеть о своем легкомысленном решении заняться уборкой: болела спина и вообще было как-то не по себе.
Наполняя ванну, Салли думала о Хью и Серене и пыталась представить себе, что происходит в семействе Баррингтонов. Судя по тому, как Хью описывал последние события, это сильно отдавало фарсом, и Салли представляла себе мужа и жену, готовых вцепиться друг другу в глотку, как кровожадные псы.
— Хоть я и чувствую выделение адреналина, — улыбнулся Хью, — могу заверить, что до убийства не дойдет. Синяки останутся только на чьем-то самолюбии.
Осторожно опустившись в теплую ароматную воду, Салли принялась рассматривать свой собственный синяк. Болезненно пульсирующий кровоподтек на правом бедре образовался, когда она, орудуя пылесосом, ударилась об угол тумбочки. Салли бережно провела ладонями по огромному животу и стала вспоминать события последних девяти месяцев, когда внутри нее росло это чудо. Во всяком случае, они с Хью все еще считали это чудом.
— Будет чудо, если мы вообще сумеем накрыть этот проклятый стол! — сердито пробормотала старшая официантка своему помощнику. — Сначала она хотела подковообразный стол и чтобы они с мужем сидели рядом. Теперь ей подавай длинный стол, причем она будет сидеть на одном торце, как какая-нибудь герцогиня, а муж — на другом!
— Могу сказать только одно: пускай делает что хочет. По-моему, она еще та сука!
— Да, сука, никогда не отказывающая себе ни в чем. О'кей, мальчики, начинайте двигать столы и раскладывать приборы, пока она снова не передумала.
Когда в столовую заглянул Хью, к нему повернулось множество встревоженных лиц.
— А что случилось с подковой?
— Миссис Баррингтон передумала, — послышалось в ответ.
— Да? Ну что ж, по-моему, неплохо. Несите.
Все облегченно вздохнули и принялись лихорадочно разглаживать белые камчатные скатерти и вставлять в кольца голубые салфетки.
Приняв ванну, Салли приготовила и съела ланч, полистала журнал, а потом включила телевизор и стала смотреть "Историю Глена Миллера". Она видела ее по крайней мере раз шесть; впервые — еще с мамой, когда была девочкой. Она плакала тогда и, несомненно, заплакала бы и сейчас. Готовясь к финалу, когда жена Миллера получает трагическое известие, Салли запаслась носовыми платками и вдруг услышала телефонный звонок.
