Сьюзен Айзекс - Волшебный час
— Что между вами и Бонни такого произошло, что вы так хотите ей отомстить?
Я обернулся и увидел, что к нам направляется владелец кафе с сэндричами и десертом. Вся эта еда выглядела бледной, вымоченной, несвежей — такой, что, глядя на это убожество, непроизвольно начинаешь давиться.
— Послушайте, — сказал я Гидеону, — очевидно, она убедила вас в том, что между нами что-то было. Я не собираюсь вас разубеждать.
Кусок бекона свисал с тарелки — темный, кособокий, червеобразный.
— Но я не собираюсь портить себе обед и выслушивать ваши россказни о том, как я возжелал ее, пока допрашивал, или приказал ей, сунув в нос свой жетон: «Трахнись со мной — или отправишься в тюрьму!» Идет? Так что не поленитесь, съездите в управление, мистер Фридман.
Я еле его расслышал.
— Я не имею в виду это расследование. Я говорю о событиях пятилетней давности.
— Что?!
— Пятилетней давности. Вы… я не стал бы называть это романом. Но это не было и типичной однодневной интрижкой.
— Вы соображаете, что говорите? — возмутился я.
— Она позвонила мне на следующий день и обо всем рассказала. Я помню очень хорошо. Она была так взволнована. Она сказала: «Гидеон, я познакомилась с таким чудесным человеком!»
— Она лжет. А, может, она просто… Может, от всех этих дрязг она слегка повредилась в рассудке… Если только до этого была нормальной.
— Бонни в настоящий момент столь же нормальна, сколь и до всех этих переживаний.
— Тогда, возможно, это искреннее заблуждение, и она попросту вообразила, что у нас с ней что-то было. Послушайте, я уверен, это для вас тоже не секрет, что в ее постели побывала уйма мужиков.
В тот день Гидеон облачился в легкий оливковый блейзер. Кажется, шелковый. Он закатал рукав и расправил манжет.
— Бонни сказала мне тогда: «Он вырос здесь, в Бриджхэмптоне. На ферме. В двух минутах езды отсюда».
Я ничего не ответил. Я покачал головой.
— Мистер Бреди, я отлично помню ту беседу. Я никогда до этого не слышал ее в таком настроении. Она еще сказала: «Он коп, и все такое. Следователь. Потрясающий. И с хорошим чувством юмора. Мне было с ним так хорошо».
— Может, ей и было хорошо, да только не со мной.
Он принялся за второй рукав.
— Мне очень жаль. Я понимаю: вы убеждены в том, о чем говорите, но это был не я.
Гидеон открыл упаковку сливок и выжал их в стакан.
— Она сказала еще…
— Пожалуйста, не надо. Это бессмысленная трата времени.
— Дайте мне договорить. Она сказала: «Его зовут Стивен Бреди».
Я не переставал качать говолой: «нет, нет».
— Я запомнил ваше имя, потому что потом мы долго и… скажем так, забавно спорили, Бреди — это ирландская или «васповская» фамилия, и еще… о сексуальных пристрастиях этих двух типов. Бонни обещала мне спросить вас, когда вы увидитесь в следующий раз, к чему вы больше склонны.
Гидеон взял сахарницу и сыпанул немножко себе в кофе.
— Она не сомневалась, что вы еще увидитесь. Это-то и было забавно: ее абсолютная уверенность, что та ночь была особенной. Она со многими до этого встречалась и знает, как это бывает. Она никогда на этот счет не заблуждалась. Она хорошо понимала, что происходит, когда знакомишься с кем-нибудь в баре…
— В каком баре?
— «Джин Милл». Это около…
— Я знаю, где это. Продолжайте.
— А что тут еще скажешь? Бонни понимала, что, когда приглашаешь мужчину, которого подцепила в баре, зайти к ней еще раз, не следует ожидать, что на следующий день он пришлет ей букет цветов.
— Она сказала, что я посылал ей цветы?
— Нет. Это метафора романтических отношений. Но она чувствовала, что между вами произошло что-то неординарное. Что-то серьезное.
Я схватился за лоб и потер его.
— Вы не могли об этом забыть. И даже если встреча с ней была для вас очередной интрижкой, увидев ее, придя в ее дом…
— Я же говорю вам, я ничего не помню.
Молодое, красивое, кривоносое лицо Гидеона выражало скорее недоумение, чем злость.
— Но для чего тогда эта вендетта, если вы ничего не помните?
— Нет тут никакой вендетты. Она виновна.
Ложечка в его руках звякнула о стакан, когда он помешивал кофе, но голос по-прежнему был мягким и ласковым.
— Почему вы не попросили заняться Бонни кого-нибудь из ваших коллег?
— А какой смысл привлекать уйму людей? Я ведь никогда не был с ней знаком.
— Были. Так уж сложилось.
Прошло много времени, прежде чем я наконец заговорил:
— Понимаете, я ведь бывший алкоголик. Я не пью почти четыре года. Но в моей жизни остались белые пятна. Дни и даже недели, которых я никогда не вспомню. Может быть… В моей жизни было много женщин. Насколько я понимаю, она могла быть одной из них. С самого начала у меня было такое чувство, что я ее где-то уже видел. Я решил, что видел ее где-то в городе, на улице.
— Значит, вы этого не отрицаете.
— Нет. Но я и не подтверждаю этого. Может, я провел с ней ночь. Может, я сказал ей, что она обалденная баба. Я всегда говорил что-то вроде этого: «Это не просто секс, милая. Это ты. Ты — обалденная баба». Но если бы я действительно провел с ней ночь, я бы ни за что не вспомнил, что я делал или говорил.
— Для справки: вы сказали ей, что любите ее.
— Но мы ведь больше с ней не виделись?
Гидеон откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Спокойный, доброжелательный.
— Она говорила, что вы тогда были крупнее.
— Я сбросил десять кило с тех пор, как бросил пить и начал бегать по утрам.
— И у вас были усы. Густые, длинные.
— Были.
— Поэтому она не сразу вас признала в первый раз. И знаете, что промелькнуло тогда в ее голове? Она подумала: ну и что, что он не звонил все это время? Он же вернулся!
— Мистер Фридман, неужели вам не ясно? Даже если она расспросила обо мне в городе или сочинила все это, даже если это действительно было — не имеет значения. Меня могут отстранить от следствия, заменить кем-либо другим, но результат получится тот же. Бонни будут судить. И скорее всего признают виновной. И она отправится в тюрьму. И спал ли я с ней, говорил ли ей, что люблю ее, или никогда не встречал ее прежде — не будет иметь никакого значения.
— Бонни права. Вы потрясающий человек.
— Благодарю.
— Выслушайте меня. Вы построили умную и впечатляющую теорию о том, как был убит Сай. Я прошу вас только об одном: вернитесь к вашим записям, проверьте их и отнеситесь к этому так же творчески, как и в предыдущий раз.
