Карли Филлипс - Как в первый раз
Она засмеялась. Ари была довольна собой.
— Твоя сестра может тобой гордиться.
Куинн рассчитывал, что Ари порадуется такой похвале, но вышло наоборот. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.
— Пожалуй.
— Что-то не так? — смутился он. Ари покачала головой.
— Все так. Ты, наверное, сразу же переедешь в свой дом? — Она переменила тему, чтобы уйти от неприятного разговора.
— А ты вернешься в Вермонт.
Облизнув губы, Ари кивнула:
— Я должна вернуться. Не могу же я бросить своих студентов.
Куинн глубоко вздохнул. Ему снова потребовалось собрать все свое мужество.
— Меня это восхищает в тебе. Хотя ты же знаешь, я не хочу, чтобы ты уезжала.
Теперь вздохнула Ари, ее потрясло это признание.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Зачем ты обижаешь меня? Разве я похож на человека, который не отдает себе отчета в своих чувствах? — Куинн продолжал держать руки в карманах и отчаянно боролся с желанием взять Ари за плечи и как следует тряхнуть, чтобы до упрямицы наконец дошел смысл его слов.
— Я люблю тебя. Я полюбил тебя с первого мгновения, как только увидел. — В голосе Куинна звучала горечь.
— В этом-то и состоит проблема. Когда ты увидел меня, я еще не была самой собой. — В глазах Ари появились сердитые огоньки. — Сначала я была бледной копией своей сестры, а потом я стала изображать на публике влюбленную в тебя женщину, чтобы умилостивить Марию. Она испугалась, что я положила глаз на Коннора, а мне нужно было получить информацию о моей сестре. Впрочем, мои чувства к тебе были искренними. Тебе нравилось, что я выгляжу так сексуально, что на меня обращают внимание другие мужчины. И ты помог мне еще сильнее развить эту часть меня. Но та женщина, которая тебе понравилась, вовсе не я. — Она выдохнула.
Куинн выслушал ее, но не поверил ни одному слову. Он провел рукой по волосам. Чем сильнее он тянулся к Ари, тем быстрее она ускользала от него в свой старый защитный панцирь. Ариана боялась стать Ари, боялась стать похожей на свою мать, и этот страх перевешивал желание остаться с Куинном.
Все жизненные ситуации имеют свойство повторяться. Его мать говорила, что очень любит его, но выбрала наркотики. Куинн по собственному опыту знал, что существует что-то, что сильнее любви, и если это что-то завладевало человеком, то любовь не в силах ничего изменить.
Но ради Ари и той жизни, которая могла ждать их в будущем, он намеревался предпринять еще одну попытку.
— Я очень хорошо понимаю разницу между Арианой и Ари, — медленно проговорил он. — Ариана — это та женщина, которую я встретил на берегу в строгом классическом костюме. Та самая женщина, которая бежала змейкой по кромке воды и которая сегодня спасла мою задницу. Я люблю ее.
Ари покачала головой, как бы говоря, что не верит его словам. Как он может различать обе ее части и принимать их, если она сама не в состоянии сделать ни того ни другого? Как он может говорить, что понимает ее, если она сама себя не понимает?
Она заставила замолчать свой внутренний голос, который просил ее послушать Куинна и свое сердце. Но если она примет в себе Ари, то ей придется отказаться от тех пяти лет, которые она провела в Вермонте, от своих друзей, от уклада жизни, в корне отличающегося от образа жизни ее семьи. Ари потратила столько времени и сил, чтобы стать человеком, не похожим на ее прежнее окружение, и вот теперь Куинн предлагал вернуться в прошлое, отказавшись от всех своих завоеваний.
Разумеется, эта возможная перемена вызывала в ней страх. И он порождался не столько тем, что на многое в своих родителях Ари стала смотреть по-другому и увидела их в истинном свете, сколько тем, что они могли увидеть ее настоящую. Она боялась, что даже при огромном старании вписаться в свою семью ей не удастся это сделать. И куда в таком случае это заведет ее?
— Мне пора. — Ари повернулась и хотела уйти, но Куинн остановил ее, положив руку на плечо.
— Если я для тебя что-то значу, не убегай от меня.
Она посмотрела на него, по телу пробежала дрожь.
— Я не убегаю от тебя. Я просто стараюсь быть реалистом. Я не хочу, чтобы ты разочаровался во мне позже, когда ты узнаешь меня настоящую. — На глаза навернулись слезы, и Ари почувствовала себя неловко. — Прости.
— Мне не за что тебя прощать. Но ты должна знать, что мне нравится красавица со множеством лиц и я готов провести с ней всю свою жизнь, изучая каждую ее сторону. И еще — я никогда не считал тебя трусихой.
«Значит, ты ошибался, детектив Донован», — подумала Ари. Затем она повернулась и побежала к выходу.
Вполне возможно, что нервозность, последнее время появившаяся в поведении Коннора, объяснялась тем фактом, что он подал просьбу о переводе его на другую работу, а может быть, это было следствием не совсем определенных отношений с Марией. Но так или иначе, Коннор не находил себе места. Он даже приехал поделиться своими проблемами к Куинну, который уже перебрался в дом на берегу океана. Куинн и сам пребывал в довольно мрачном настроении и ничем не мог помочь другу. Пока Куинн сидел в кресле и безмолвно наблюдал за плывущими по небу облаками, Коннор ходил по комнате из угла в угол.
— Я ничего не понимаю в женщинах, — возмущался Коннор. — Они все требуют от тебя честности и верности, а когда ты даешь им это, они тут же отказываются иметь с тобой дело. — Он поморщился, сразу вспомнив свой последний разговор с Марией, который состоялся после ареста Деймона.
— Нашел у кого спрашивать…
— Мария неделями пытала меня, требовала, чтобы я рассказал ей о себе всю правду. Пока мы работали над делом, мне не хотелось ничего ей говорить. Она все приставала: «Поговори со мной». А я не мог, и все тут.
Куинн положил ноги на стол и откинулся на спинку кресла.
— Все дело в нашей работе. Из-за нее в отношениях с женщинами постоянно возникает хаос.
— Нет, не совсем так. Операция завершилась, и я дал Марии то, что она так хотела. Я сказал ей, что уже много лет проработал тайным агентом и что теперь хочу перевестись на другую работу. Думаешь, это известие осчастливило ее? — Коннор яростно поскреб затылок.
Он был уверен, что Мария от его откровенности придет в восторг. Большинству женщин не нравится иметь дело с мужчинами, жизнь которых окутана тайной. И Коннор счел уместным открыть Марии свой секрет, а потом рассказать о переводе на другую работу, где он будет избавлен от ежечасного напряжения и постоянной лжи.
Куинн проворчал в ответ что-то невразумительное, и Коннор продолжил:
— Но она этому не обрадовалась. Ей, оказывается, нравилось, что я работал простым барменом. А теперь, видите ли, ей придется привыкать ко мне снова, и она не уверена, что это у нее получится. — Коннор снова затряс головой, и Куинн отметил про себя, что в последнее время это уже вошло у его друга в привычку. — Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил Коннор.
