Диана Чемберлен - Спасительный свет (Темная сторона света)
Алек снял правую руку с руля и протянул к Оливии, вложив пальцы в ее ладонь. Большим пальцем он погладил тыльную сторону ее руки, и Оливия благодарно сжала его руку.
– Я сбежала к Эллен Дэвидсон, моей учительнице. Я не рассказывала ей о том, что случилось. Никогда. Но, должно быть, она как-то догадалась. Она вела себя так, как будто ждала, что я появлюсь. У нее в доме была свободная комната, приготовленная постель и все остальное. Я просто поселилась у нее, и она перевела меня в школу подальше от моего дома. С тех пор я больше ни разу не видела никого из своей семьи.
– Слава Богу, Оливия.
– Я беспокоилась о Клинте, – сказала она, – но после того, как ушла из дома, я думала только о Себе. О смерти своей матери я узнала, когда уже училась на первом курсе колледжа. Я понимала, что должна вернуться и убедиться, что с Клинтом все в порядке, но я просто не смогла. Я так боялась Эвери, и… – она сморщила нос, – мне казалось, если я после всех моих трудов, направленных на то, чтобы выбраться оттуда, вернусь, то снова застряну там и стану прежней, запуганной Оливией. Я понимаю, что в этом нет никакой логики, но, тем не менее…
– Как вы могли продолжать беспокоиться о Клинте после того, что он сделал? – прервал ее Алек.
– Строго говоря, он не принимал участия во всем этом.
Алек резко повернул к ней лицо.
– Что вы хотите этим сказать? Он же держал вас в то время, как другой мужчина насиловал.
– Но он…
– Вы говорили, что он лишь немного отставал в развитии. Он что, не понимал разницы между хорошим и плохим?
– Да, но… Пол говорил, что я должна дать ему шанс искупить свою вину, что тогда он был ребенком и…
– Нет. – Алек сильно сжал ее руку. – Это слишком тяжкий проступок, чтобы простить его когда-либо.
Оливия закусила губу.
– Энни никогда бы не отвернулась от своего брата, – сказала она, – независимо от того, что произошло в прошлом.
– Энни совершала множество глупостей во имя благотворительности.
– Но я была нужна Клинту. Встав на ноги, сделавшись врачом, я действительно должна была попытаться встретиться с ним. Эвери наверняка был не в состоянии позаботиться о нем. Даже его собственная мать была не в состоянии. Мы жили в клоаке, Алек. Если бы вы увидели, где прошло мое детство, вам бы стало плохо, а я просто оставила его там гнить. – Она вытащила руку из ладони Алека и убрала со лба челку. – Пару лет назад Эллен написала мне, что до нее дошли слухи о его смерти. Скорее всего, он стал алкоголиком, как наша мать. Никто никогда не говорил ему, что это может его убить. Если бы я помогла ему, он, возможно, все еще был бы жив. – Она посмотрела на Алека. – Я бросила его.
– Чтобы выжить. Какого черта, ведь у вас не было выбора!
Оливия закрыла глаза, стремясь впитать в себя его слова, поверить в них. Она вздохнула.
Мне нужно в туалет. – Она опустила козырек, чтобы посмотреть на себя в зеркало и застонала, увидев свое отражение. Нос покраснел, тушь потекла, оставив на щеках длинные серые полосы.
– Мы остановимся на ближайшей заправочной станции, – сказал Алек.
Он ждал ее на стоянке возле маленькой заправочной станции. Протерев стекло «бронко», он, прежде чем вернуться за руль, снял пиджак и галстук. С кондиционером действительно было что-то серьезное.
Он не мог освободиться от картины, стоявшей перед глазами: братья Оливии, удерживающие свою сестру на полу, пока семнадцатилетний забулдыга насиловал ее, только в воображении Алека это была его дочь. Может быть, Оливия накануне вечером была права, когда говорила, что с Лейси надо обращаться построже. Он понятия не имел, где и с кем она проводит время по вечерам. Он помогал ей не больше, чем Оливии ее мать, которая валялась на диване, напившись до потери сознания.
Оливия вернулась в машину с чисто вымытым лицом без малейших следов макияжа. Ее недавний загар уже сошел, и она снова стала анемично бледной. Зеленые глаза и темные ресницы эффектно контрастировали с белизной кожи. Однако она совершенно не утратила своего очарования, а может быть, даже напротив – стала еще интереснее.
– У вас все в порядке? – спросил он, когда она застегнула ремень безопасности.
Оливия кивнула. На лбу у нее выступил пот, и челка прилипла к коже.
– Почему бы вам не снять жакет?
– Не могу. Юбка застегнута на булавку.
Он захохотал – озорно и доброжелательно – однако Оливия даже не улыбнулась.
– Вы думаете, что для меня это имеет какое-то значение? – спросил он. – Снимите его, здесь чертовски жарко.
Он придержал жакет, пока она, наклонившись, вытаскивала руки из рукавов.
– Вам лучше? – спросил он, и Оливия кивнула.
Они снова тронулись в путь. Оба молчали, и прошло несколько минут, пока он понял, что она плачет, отвернувшись лицом к окну, почти неслышно всхлипывая. Он съехал на обочину и выключил зажигание.
– Оливия. – Он отстегнул ремни безопасности и притянул ее к себе. Она прижалась к нему, и под тонкой белой блузкой он почувствовал влажность ее кожи.
– Извините, – сказала она, когда смогла говорить. Она слегка отодвинулась от него, опустив лицо, и его губы коснулись ее макушки. Он закрыл глаза и поцеловал теплый шелк ее волос.
– Я так давно не говорила об этом, – сказала она. – Я даже не думала об этом. – Она подняла на него глаза. На темных ресницах блестели слезы. – Вы убедили меня в том, что я ничего не могла сделать для Клинта. Я вам очень благодарна. Я всегда думала, что должна постараться быть как-то выше того, что произошло со мной, отбросить прошлое и помочь ему, но…
– Но вы знали, что не сможете сделать это и одновременно заботиться о себе.
Она кивнула.
– Господи, это счастье, что меня изнасиловали. Благодаря этому я выбралась оттуда.
– Нет, – сказал он. – Это не счастье. Вы нашли бы какой-нибудь другой способ вырваться из этой грязи.
– Не знаю. – Оливия отодвинулась обратно на свое сиденье и закрыла глаза. – Я выбралась оттуда благодаря этому, но заплатила непомерную цену. – Она устремила отсутствующий взгляд в никуда. – Я шарахалась от мужчин, боялась секса, и мне казалось, что я ничего не стою.
Алек изучал ее твердый профиль.
– Однако и с этим вы справились, не правда ли? Она кивнула.
– Тут мне помог Пол. Он был просто невероятно терпелив.
Да. Именно таким Алек себе его и представлял. Оливия улыбнулась, но ее глаза все еще сохраняли отсутствующее выражение.
– Я была очень нервной, – сказала она. – У меня в голове засело, что я так до конца и не вылечилась после изнасилования, что я не могу никому позволить прикоснуться к себе или заняться со мной любовью, потому что не знаю, как буду реагировать на это физически и эмоционально. Пол оказался первым человеком, которому я смогла довериться и который поддержал меня. Я очень хотела заниматься с ним любовью, и тем не менее нам потребовалось четыре или пять вечеров, чтобы… завершить акт. Каждый раз он продвигался чуть дальше, прежде чем я каменела. – Белые щеки Оливии быстро заливались краской. Она взглянула на Алека. – Я вас не смущаю?
