Реши это - Мэри Калмз
– Добро пожаловать на ферму Шелтон, – поприветствовала нас тетя Ника, широко улыбаясь и кивая головой. – Я Гвен, а это мой муж, Ефрем.
Мужчина поднял руку.
– Мы так рады, что вы у нас появились, и я с удовольствием займусь вашим обустройством.
Ник вздохнул, отпустил мою руку и сделал пару шагов вперед. Я увидел, как на его глаза навернулись слезы.
– Ты очень похожа на нее.
– О, сладкий, – промурлыкала она и бросилась к нему навстречу.
Они встретились в объятиях, и она расцеловала его в обе щеки, в волосы и крепко обняла, а он уткнулся лицом в ее шею и держался за жизнь.
Ефрем встретил меня с распростертыми объятиями и обнял, поглаживая по спине и уверяя, что все будет хорошо. Я очень надеялся, что он прав.
****
Дом был огромным, с большим количеством окон, деревянными полами, открытыми балками внизу, толстыми коврами, стегаными одеялами на каждой кровати и одеялами поменьше на стенах, небольшой комнатой с телевизором на втором этаже, диванчиком и глубоким креслом для отдыха, и мансардой, которую съемочная группа заняла для себя, заваленной подушками, со столом, где Гвен обычно работала над своими различными проектами, но который она расчистила для них.
Меня поселили в комнате в конце коридора, а Ника - по соседству, пока он не объяснил тете, что мы будем жить в одной спальне. Гвен улыбнулась, кивнула и сказала, что это хорошо, потому что тогда ее сыну не придется уступать свою комнату, так как он собирался приехать позже в тот же день.
– Джози и Пол почти все выходные проводят в Лексингтоне, приезжая только по воскресеньям на ужин, но, конечно, раз уж вы приехали, они захотели познакомиться с кузеном поближе.
И познакомиться с группой, и попасть в документальный фильм Netflix, но я старался не говорить ничего из этого. Я мог быть язвительным; это была ужасная привычка. Я не стал много говорить, предоставив Нику вести дискуссию, а когда они все сели вместе, я занял место у окна и стал слушать.
Гвен терпеливо отвечала на вопросы Ника, достала фотоальбомы и позволила съемочной группе занять позицию, чтобы они могли видеть все, что она показывала своему племяннику. Я знал, что будут интервью с членами семьи, друзьями семьи, школьными друзьями его матери и целым рядом других людей. О том, сколько часов будет отснято материала, чтобы в итоге свести его к двухчасовой отметке, было интересно размышлять.
– Ник, – сказала Гвен, возвращая мое внимание к настоящему. – Если хочешь, чтобы я отвезла тебя на ее могилу, мы можем это сделать.
– Она похоронена здесь?
Она кивнула.
– Когда она умерла, я сказала твоему отцу, что хочу, чтобы она была здесь, и он согласился.
– А он или мои сестры когда-нибудь навещали ее?
– Нет, сладкий, не навещали.
– Ладно, – сказал он, переводя дыхание. – Ты можешь рассказать мне, что произошло между моей матерью и тобой и почему я не знал тебя в детстве?
– Конечно.
Как я и предполагал, когда Гвен Ландау вышла замуж за Ефрема Шелтона, Стерлинг Мэдисон заставил мать Ника разорвать с ними отношения. И дело было не только в том, что Ефрем был чернокожим. Они с Гвен только начинали свой бизнес и были бедны. Стерлинг владел конной фермой и родился в привилегированном обществе, поэтому бедные деревенские родственники Коры не были желанными гостями в его доме и в его жизни.
Но Гвен была медсестрой, а Ефрем - управляющим фанерной компанией в Винчестере, примерно в сорока минутах езды. Благодаря работе и ферме они хорошо зарабатывали и смогли выучить обоих детей в колледже. С годами их ферма расширилась, и теперь им принадлежало пятьдесят акров прекрасной, пышной земли. Жили они просто, но ни в коем случае не были бедными родственниками.
– Завтра все твои родственники приедут к тебе, у нас будет воссоединение семьи, и я сожалею, но все, кто умеет играть на гитаре, привезут их с собой.
Он усмехнулся.
Ефрем покачал головой.
– Жаль, правда, но некоторые из этих парней, да и пара девчонок, не могут и в ведро напевать [22].
– Я с нетерпением жду встречи с ними.
– Это ты сейчас так говоришь, – сказал Ефрем, морщась, и все засмеялись.
Гвен разложила еду, и к дому уже подъезжали и парковались машины, а женщины, ее кузины и подруги, приносили блюда, чтобы мы могли поесть сейчас, а также еду, которую нужно было припасти на следующий день, когда они планировали зажарить на вертеле целого борова в яме на заднем дворе, чтобы хватило на столько человек, сколько придет на барбекю.
Все женщины останавливались и представлялись Нику, когда они проходили внутрь; некоторые из них были подругами его матери, помнившими ее со школьных времен, а другие - членами семьи, которые все еще скучали по ней. Их забота проявилась в том, что они приготовили и принесли, чтобы приветствовать его дома. В подвале стояли огромные морозильные камеры, холодильники, полки с банками, в которых было все - от томатного соуса до кукурузы и стручковой фасоли, которые наверняка достанутся любому из родственников. Так много истории в еде.
Как я и предполагал, людей стало появляться все больше. На улице были расставлены столы для пикника, а Гвен привезла большую сцену и установила ее под тентом. Если Ник собирался играть музыку со своими кузенами, то это будет сниматься, скорее всего, в течение двух дней, в пятницу и субботу.
Группа была в восторге; они были в перерыве с тех пор, как Ник был изолирован со мной, так что для них было большим удовольствием, что люди умирают от желания услышать их. Еда была огромным плюсом, а Мейра, за которой ухаживала целая орава тетушек Ника, была на седьмом небе от счастья.
Я чувствовал себя немного лишним, особенно когда появился кузен Гвен Билл, который, как выяснилось, был шерифом округа Эстилл. И хотя он находился там не в рабочее время, со своей женой и четырьмя детьми, помощники шерифа следили за тем, чтобы на ферме Шелтонов не было никого, кто не являлся бы
