Вуайерист - Фиона Коул

* * *

Собеседование прошло потрясающе. Я обошла нескольких тренирующихся спортсменов и послушала, как доктор Джонс объясняет, что будет включать в себя моя работа. Он показал мне комнату, где в основном я буду помогать тренерам другой команды, но сказал, что в конечном итоге я также буду помогать спортсменам с их упражнениями в тренажёрном зале. Всё это было так захватывающе. Как будто это огромный шаг в будущее.

Он спросил меня о моём опыте, который был минимальным, и о курсах, которые я посещала в старшей школе. Когда он задал мне вопросы по основам анатомии и типичным травмам, которые могут случиться с каждой из частей тела, я с блеском ответила почти на все из них. Он повернулся к доктору Денли и пробормотал:

— Неплохо.

Мне пришлось опустить глаза, чтобы скрыть улыбку. С несколькими рекомендациями по книгам, которые он попросил меня прочитать за последние два с половиной месяца семестра, я покинула спортзал, увидев, что свет в конце туннеля сияет ярче, чем когда-либо прежде.

Я поехала прямиком в «Вуайерист» в надежде, может быть, начать пораньше и посмотреть, смогу ли я уговорить Шарлотту снова позволить мне поработать в баре дополнительные часы. В итоге это был мой счастливый день, потому что, очевидно, Шарлотта заболела, а Дэниел стоял за стойкой и выглядел измотанным толпой.

Я взяла это дело на себя и позаботилась о том, чтобы быть особенно дружелюбной с каждым клиентом, которого обслуживала, выжимая из них как можно больше чаевых. Это было делать достаточно трудно, когда у меня начинались хоть какие-то физические отношения с Кэлом, но теперь, когда мы переспали, теперь, когда мои эмоции едва сдерживались внутри, было невозможно даже подумать об этом.

Мне оставалось лишь надеяться, что дополнительных чаевых будет достаточно, чтобы покрыть следующий платёж за обучение, который я должна была внести на следующей неделе.

29

КЭЛЛУМ

Я не позвонил ей на следующий день и был уклончив в своих текстовых сообщениях.

Так же я её не видел. На самом деле, я сказал, что заболел.

Я не был болен.

У меня было похмелье.

После того, как она ушла, я начал пить ещё в обед, просто сидел и представлял её в «Вуайеристе». Что она делала. С кем была. Кто наблюдал за ней. Я остался в своём пустом доме и пил один бокал за другим, чувствуя, как быстро теряю контроль. Прошли годы с тех пор, как я позволял себе потерять контроль, с тех пор, как я позволял своему гневу определять мои действия. Я упорно боролся, чтобы обрести его, и вот я снова позволил съедать себя заживо.

Как далеко я зайду, прежде чем сделаю что-то, о чём пожалею, скажу что-то, о чём пожалею? Смогу ли я продержаться, пока она не закончит работать в «Вуайеристе»? Как долго это продлится? Как я буду выглядеть как личность к тому моменту? Как будем выглядеть мы?

Когда я, наконец, увидел её на занятиях во вторник, она улыбнулась мне, как будто я не был сломленным человеком, едва держащимся на ногах. Она смотрела на меня так, словно я был нормальным, как будто я был цельным, и мне потребовались все силы, что у меня были, чтобы не подойти к ней и не поцеловать её. Как я должен пережить остаток семестра, не глядя на неё всем сердцем? Это гораздо большее, чем влечение. Каждый раз, когда я видел её, мне казалось, что моя грудь вот-вот взорвётся от эмоций к ней. Она стала моей кометой Галлея. Такое бывает только раз в жизни.

— Мисс Дерринджер, — окликнул я её, когда все собрались уходить. — Не могли бы вы, пожалуйста, пройти со мной в кабинет физического отделения? Донне нужно, чтобы вы подписали какие-то бумаги.

Она молча шла рядом со мной. Напряжение между нами было ощутимым. Как будто, если бы мы заговорили, напряжение прорвалось бы наружу, крича всем вокруг, что мы были близки. Что мы трахались.

Как только я нашёл коридор, в котором никого не было, я повернул туда.

— Куда мы идём? — спросила она.

Я не ответил, читая каждую табличку на дверях в поисках нужной.

Комната технического обслуживания.

Я ещё раз огляделся по сторонам и открыл дверь, втягивая её за собой. Услышав щелчок задвижки, я повернул Оклин и прижал к себе, мои губы тут же прижались к её губам, желая попробовать её на вкус. Я скучал по ней и ненавидел себя за то, что остался в стороне, что не позвонил, что не потянулся к ней. Она хватала ртом воздух, когда я, наконец, отпустил её губы, двигаясь вниз по горлу.

— Ты в порядке? — выдохнула она вопрос. — Донна сказала, что ты заболел. Почему ты мне не сказал?

— Прости, — пробормотал я ей в плечо, не желая отрывать губы от её кожи. — Не хотел, чтобы ты волновалась.

— Кэллум, я…

Но её слова были прерваны, потому что я стянул с неё свитер и прикусил сосок через кружево лифчика. Я чувствовал себя подростком, отчаянно желающим оказаться внутри неё теперь, когда она была у меня.

Оклин застонала, когда я оттянул кружево в сторону, приник к нежному бутону и втянул его губами. Её руки возились с пряжкой моих брюк, и я зарылся рукой в её волосы, как будто они были моим якорем в данный момент. Как будто они удерживали меня от возвращения в прошлое.

— Кэллум, — выдохнула она. — Кто сейчас собирается сосать твой член?

Мои бёдра подались вперёд навстречу её ищущей руке.

— Ты, — простонал я.

— Произнеси моё имя.

— Оклин. Самая красивая женщина в мире упадёт на колени, обхватит мой член своими сексуальными, как грех, губами и будет сосать у меня.

Она застонала, выскользнув из моих объятий, и упала на колени, чтобы взять меня в рот. Она провела языком по нижней части, облизывая щель на головке.

Даже в тускло освещённой комнате я мог посмотреть вниз и увидеть, как она смотрит на меня, удерживая мои глаза, напоминая мне, что это она. Чёрт, я так сильно её люблю. Люблю её за то, что она знает, что делать. Люблю её за всё, чем она является.

— Оклин. Мне нужно быть внутри тебя.

Она с хлопком отпустила мой член и встала, повернувшись лицом к двери, когда её