Лжец, лжец - Т. Л. Мартин
— Ассистентка Перри заберет тебя из аэропорта, как только ты приземлишься, — сказала она, не поднимая глаз. — У нее есть ваша фотография. Она напишет мне, как только заберет тебя.
— Должно быть, это облегчение. Не хотелось бы, чтобы твой груз потерялся.
— Кроме того, я попрошу ее установить замок на дверь твоей новой спальни. Обычная мера предосторожности.
Я посмотрела на нее, не веря своим ушам. Только тот, кто не встречал монстров, поверил бы, что замка достаточно, чтобы не пустить их внутрь.
Ее большой палец завис над экраном, и она прочистила горло, прежде чем подняла взгляд.
— У тебя есть мой номер, Ева. Воспользуйся им, если я тебе понадоблюсь.
Это самое материнское предложение, которое она когда-либо делала мне, и она тратила его не на того ребенка.
— Ты мне не понадобишься, — сказала я, чувствуя, как в груди пульсирует боль. — Но я не единственная, кто здесь жила.
Она приподняла брови.
— Прошу прощения?
— Ты сама сказала, что эта семья разваливается.
— Полагаю, ты ожидаешь, что я просто щелкну пальцами и все исправлю?
— Все, чего от тебя ожидают — это быть родителем.
Она опустила телефон, пальцы неуверенно сжали его.
— Как будто ты знаешь, что нужно моему сыну, лучше, чем его собственная мать.
В моем голосе сквозило презрение.
— Матери не нужно говорить, чтобы она показывала своему сыну, что любит его.
Ее губа задрожала, и она прикусила ее, чтобы скрыть беспокойство. Как раз в тот момент, когда я подумала, что ее лед, наконец, вот-вот растаял бы, она подняла подбородок и отвела взгляд, задрав нос.
Я закатила глаза. Как по-взрослому. Открывая дверь, я крепче сжала ручку чемодана и вышла из спальни, которую раньше называла своей.
— Ева, подожди. — Бриджит откашлялась, когда я снова посмотрела на нее. Ее губы приоткрылись, затем сомкнулись, и она теребила свои жемчужины. — Я не в ладах с… С…
— Привязанностью? Эмоциями? Человечностью?
Ее взгляд сузился.
— Я собиралась сказать, с сентиментальностью, — она отвела взгляд. — Я не знаю, что ему сказать.
— Так что ничего не говори, — мое сердце загорелось. — Просто будь с ним.
Потому что я не могла быть рядом.
Потому что ты нужна ему.
Сглатывая, я посмотрела вперед, проходя мимо комнаты Истона, и стены смыкались вокруг меня с каждым шагом. Трудно дышать. К тому времени, как я закончила тащить свой чемодан к подножию лестницы, я задохнулась.
— Милая леди…
Рядом со мной появилась Мария.
— ¿A dónde vas? (Пер. Куда ты идешь?) — тревога в ее голосе пронзила меня чувством вины.
Я говорила себе, что она должна испытывать облегчение от того, что я уезжала. Одним человеком, о котором нужно заботиться, стало меньше, и самым грязным из всех. Давление на мое сердце угрожало раздавить меня. Я не хотела скучать по ней. Она не моя, чтобы по ней скучать. Все это не мое.
Продолжай двигаться.
Я должна продолжать двигаться.
— Нет, — швабра выскользнула у нее из рук и с лязгом упала на пол. — Прошу прощения, но нет.
Мои щеки мокрые, когда я открыла входную дверь и перекинула дурацкий чемодан через порог. Лысый мужчина в черном костюме забирал у меня багаж и открыл заднюю дверцу своего "Линкольна". Я нырнула внутрь и проскользнула на кожаное сиденье. Тонированные стекла пригнушили солнечный свет, включилось зажигание, и я позволила себе в последний раз оглянуться на дом.
Мария стояла в открытом дверном проеме, вокруг ее глаз обозначились напряженные морщинки беспокойства.
Водитель отъехал от обочины.
— Не волнуйся, Мария, — прошептала я, вытирая щеку. — Для меня больше не будет вечеринок.
Требуется несколько секунд, чтобы дом, в котором я играла в семью, исчез из виду. Забавно, что потребовалось так много времени, чтобы добраться туда, где мы находились, но стоило лишь моргнуть, и все это могло исчезнуть навсегда.
Усталость давила на меня, пока тянулось расстояние. Это хорошо. Это то, где я должна быть — далеко, так далеко. Свободна бежать. Свободна прятаться. Исчезающая глубоко в тихих тенях. Мои веки отяжелели, и я прерывисто задышала. Сон был бы желанным прямо сейчас. Мгновение кромешной тьмы. Мимолетная передышка.
Но я не могла успокоиться. С каждым вращением шин мое сердце наполнялось чем-то тяжелым, чем-то ноющим. Как будто я ехала не в ту сторону. Как будто я что-то оставила позади.
По моей щеке скатилась слеза.
У тебя нет дома, — напомнила я себе.
Ты не можешь горевать о том, чего у тебя никогда не было.
Но, может быть, дом — это личность, и, может быть, у разбитого сердца не было правил. Моя голова мечтала о виски, мое сердце изнывало от голода, и я шла не в ту сторону.
Машина остановилась, и я бросила взгляд в окно. Меня окружали деревья и парковые скамейки. Я посмотрела в другое окно и увидела пригородные дома, выстроившиеся вдоль улицы. Водитель поставил машину на стоянку.
— Прошу прощения? — спросила я.
Он проигнорировал меня, отстегнул ремень безопасности, взял телефон и отправил сообщение.
— Извините, — сказала я громче. — Это не аэропорт.
— Нет, мэм, — пробормотал он, не оборачиваясь.
Какого хрена?
Он открыл дверь, вышел и закрыл ее.
— Мудак.
Отстегивая свой собственный ремень безопасности, я потянулась к ручке дверцы, когда прямо рядом с машиной появилась еще одна фигура в костюме. Машина закрывала обоих мужчин от плеч и выше, но мои глаза сузились, когда мужчина в синем костюме протянул водителю пачку наличных. Мои глаза остановились на движении, фиксируя обмен денег, как моментальный снимок.
Эти руки.
Выгравированные глубокими линиями.
Волосатые костяшки пальцев.
Чистые, подпиленные ногти.
Мой желудок скрутился, а к горлу подступила тошнота.
Не говори глупостей.
Это не мог быть он.
Нельзя определить, кто человек, по его рукам.
Верно?
Мой мозг кричал, легкие сжимались, а пальцы задрожали. Сотни пауков поползли по моей коже. Паника охватила меня, когда я дернула за ручку, но дверь не поддалась.
Заперто.
Я зажмурилась. Этого не происходило. Твоя коробка сломана. Это все в твоей тупой, очень тупой голове.
Открылась дверь со стороны водителя.
Я попыталась сглотнуть, но мое горло не слушалось.
Затем дверь закрылась. Я прислушивалась к скольжению ткани по коже. Щелчок ремня безопасности. Переключение передачи.
Наконец, я заставила себя открыть глаза. Мой взгляд словил отражение в зеркале заднего вида, и все, что я увидела, — синий цвет.
