Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой
— Видите ли… я очень занят, и для них лучше оставаться в школе. Первоклассное учебное заведение. Не то что «Святая Гертруда». Конечно, и там неплохо: Эмма прекрасно выполняет свою работу, но некоторым девочкам там не место. У нас большая стипендиальная программа… вы понимаете, о чем я.
О да, Кенни прекрасно понимал. Лучше некуда.
— Наши стипендиаты трудятся день и ночь, — твердо объявила Эмма.
В комнате распространился запах детской неожиданности.
Молодец, братишка!
Кенни послал Питеру гордую улыбку. Малыш точен как часы!
Хью сморщил нос и незаметно попытался отсадить Питера как можно дальше.
— Сколько же у вас стипендиатов? — вежливо осведомился Кенни.
— Я… э-э-э…
Хью отодвинул Питера на самый край. Малыш, как отметил Кенни, принялся извиваться. Но все же выглядел весьма довольным собой.
— Каждый год мы берем пятнадцать человек, — вмешалась Эмма.
— Что же, неплохо. Скажите, Хью, каково это — нести ответственность за такое количество способных молодых людей?
Пети снова натужился, и румяное лицо герцога заметно побледнело. Но он был слишком высокомерен, чтобы упомянуть о совершенно естественном событии.
— Каждый должен выполнять свой долг.
— И вы совершенно правы, — подхватил Кенни и начал долгий монотонный монолог о ценностях образования и радостях филантропии. Все шло именно так, как задумано, пока Шелби, успевшая отпустить горничную, не потянула носом.
— Питер Тревелер, что ты наделал, маленький негодник? — Она, смеясь, подхватила сына. — Мы сейчас вернемся. Кенни, Эмма, еды полно, так что оставайтесь на ужин, а после мы все отправимся в «Раустэбаут» и покажем его светлости, что такое настоящий Техас.
Хью принял такой вид, словно скорее был готов питаться червями. Тори одарила его сияющей улыбкой.
— Ну что за чудесная идея! Наконец я смогу поучить вас тустепу, Хью. И даже позволю вам поносить мой стетсон.
Кенни дал себе клятву, что купит сестре целый грузовик еды для эму.
В продолжение ужина Кенни безуспешно ждал, пока Эмма начнет прижиматься к нему и называть любовничком. Но она обращалась с ним как со случайным знакомым. Невероятно! Когда между ними ничего не было, она весь мир стремилась уверить в обратном. Зато теперь, после того как они столько ночей провели вместе, Эмма любыми путями старалась это скрыть.
Он изо всех сил заставлял себя злиться, но вместо этого ощущал, как теплеет на душе. Столько женщин желали его использовать, но Эмма, очевидно, совсем не такая.
Когда они гуляли у реки, она обронила, что не хочет рассказывать Хью об их отношениях.
— Это такое личное. Только между мной и тобой.
Но должна же она понимать, что единственный способ отделаться от напыщенного ублюдка — признаться во всем. Объяснить, что завела любовника. Кенни был бы совсем не против. Но как приятно видеть человека, верного своим принципам. Хорошо на душе от сознания, что она любит его, пусть это чистая блажь с ее стороны.
Сегодня в «Раустэбауте» было куда оживленнее, чем обычно, и герцог озирался с таким выражением, словно вдруг перемазался в содержимом памперса Питера. Шелби трещала без умолку, пока Тори вела компанию к большому столу в глубине зала. Едва они уселись, как Эмма извинилась и прямиком направилась к Теду Бодину, сидевшему за стойкой бара с трудом Платона «Последние дни Сократа» и прихлебывавшему из большой кружки нечто подозрительно напоминавшее «Горную росу»[25] .
Кенни наблюдал, как серьезно беседуют эти двое. Через несколько минут Тед протянул Эмме руку и они отправились танцевать под протяжную лирическую мелодию. Кенни мгновенно угадал, что сейчас произойдет, и не удивился, когда рука Теда поползла к ягодицам Эммы.
Поверх ее головы Тед послал ему широкую ухмылку, означавшую:
Что мне оставалось? От нее не отделаешься!
Кенни мысленно поклялся как следует отделать паршивца, хотя бы на поле для гольфа. Он побьет его по всем статьям!
Хью, к сожалению, был занят беседой с Уорреном и не замечал происходившего, зато Тори и Шелби все видели и изумленно переглянулись. Затем Тори в храброй, но неуместной попытке уберечь репутацию Эммы, будто оказывая ему великую честь, предложила Хью поменяться местами, с тем чтобы он оказался лицом к бару. Она умудрилась усадить его спиной к танцующим, чтобы он не видел, как Эмма флиртует с Тедом. Бедная леди Эмма! Как ни старается, все напрасно!
С этой минуты все пошло кувырком. Хью был так преисполнен собственной значимости, что не обращал внимания на то, как нежно Эмма держала руку Теда, когда привела его к столу, чтобы представить, и не нашел ничего странного в том, что она заказывает коктейли с текилой. Кенни был единственным, кто засек, как она позеленела после первых двух, но Эмма мужественно попросила принести третий, а потом и четвертый. Но прежде чем поднести его ко рту, поспешно извинилась и метнулась в дамскую комнату.
Десять минут спустя она вернулась, бледная, как стенка, но по крайней мере не зеленая, так что Кенни понял: на этот момент действие текилы немного ослабло. Он сочувственно пожал ей руку под столом. Жаль; что нельзя помочь ей выпутаться, но именно это она должна сделать сама. У него просто не хватает духу опозорить ее прилюдно.
Вечер тянулся бесконечно. После нескольких порций лучшего шотландского виски, Хью удостоил их таким подробным описанием своей родословной, что даже Шелби подувяла.
И тут откуда-то возник Стерджис со своей командой.
Правда, он упоминал, что будет отираться поблизости до завтрашнего утра, чтобы отснять сцены с местным колоритом, а колорит, очевидно, включал кадры о том, как Кенни расслабляется в «Раустэбауте», пока Тайгер готовится к финальному раунду «Мастерз».
Кенни прямо-таки зашелся от злости при виде Стерджиса. Тот слонялся по залу, брал интервью у старых школьных приятелей Кенни, которые не преминули вспомнить во всех подробностях ужасающие истории о, том, каким маленьким ничтожеством, негодяем и скотиной тот был в детстве. Эта сволочь Стерджис уже ухитрился очернить Кенни в глазах множества поклонников, а теперь дружки окончательно его прикончат.
Хью не раз пытался отвести Эмму в сторонку, но Тори мужественно отражала все атаки, из чего Кенни понял, что сестра невзлюбила англичанина еще сильнее, чем он сам. Хью, чисто из отчаяния, пригласил Эмму танцевать, но в следующий миг вскочила Тори, объявила, что Эмма ни черта не понимает в местных танцах и только она, Тори, способна показать герцогу, как это делается.
Содовая помогла утихомирить бурю в желудке, и Эмма коварно решила петь дифирамбы Теду в присутствии Хью, надеясь, что тот расстроится. Она немедленно привела в исполнение свой замысел, поинтересовавшись у Тори и Шелби, видели ли они когда-нибудь мужчину красивее и умнее. Далее последовали вздохи по поводу того, как идеально сидят на нем джинсы. Она продолжала в том же духе, пока даже до тщеславного герцога не начало кое-что доходить.
