Мой (не)выносимый сосед - Ана Сакру
– Послушаем, – хмыкает Сашка, притягивая меня резко к себе, потому что какой-то пьяный парень норовит на меня упасть.
– О, Сань, привет! Это что за явление Христа народу? Ты ж в Питере, – рядом с нами тормозит девчонка с полным подносом пива, короткой стрижкой на зеленых волосах, пирсингом в носу и брови и татуировкой "fuck off" прямо на лбу.
– Решил вас спасти. Свет, мама же на кухне?
– Ага, с зазнобой твоей вместе закуски строчат, – хмыкает зеленоволосая и уплывает в толпу.
– Зазнобой? – эхом повторяю я, деревенея.
– Ай, не обращай внимание, это шутки у Светки такие…злые, – беспечно отмахивается Сашка и толкает меня вперед, – Пошли.
Попадаем в по- больничному светлое небольшое помещение, насквозь пропитанное паром и различными съедобными запахами. Здесь тоже царит суета и нервы, но во всем этом чувствуется четкий организованный ритм. Металлические столы, кафельные стены, два больших холодильника, плита, фритюрницы…
Народ на кухне как по команде поворачивается к нам и дружно выдыхает "О, Саня!". Кусаю губу, переминаясь рядом.
Сашкина рука на моих плечах кажется невероятно тяжелой в этот момент. Чувствую, как все взгляды из-за нее неминуемо перетекают на меня.
– Всем привет, я вернулся! – Саша направляет меня к невысокой моложавой женщине, шинкующей зелень вместе с какой-то тоненькой брюнеткой, – Мам, привет!
Отпускает меня, подходит к ней. Сгребает в охапку эту миниатюрную, немного полную даму и обнимает так крепко, что отрывает ее от земли.
– Сашенька, перестань, – смеется та, – У меня нож!
И правда, в руках у нее огромный тесак, потому руки она держит подальше от сына, не рискуя обнять в ответ. Саша ставит ее на место. Вручает скромный букет купленных в минимаркете цветов.
– Ой, ну что ты! – всплескивает руками женщина, но в ее темных глазах появляется сентиментальный влажный блеск благодарности. Она откладывает нож, и гладит Сашку по щеке, прижимая букет к груди. Потом спохватывается, – Так! Ты как тут очутился вообще? Ты же в Питер уехал.
– Да вот…Сюрприз! – разводит руками, улыбаясь.
– Саш, привет, – темноволосая волоокая девушка, тоже режущая салат вместе с его мамой, вклинивается в их разговор.
– Привет, Нин, – Сашка кидает на нее быстрый и какой-то напряженный взгляд, и тут же опять отворачивается к матери.
Нина же наоборот смотрит на него пристально, будто ждет чего-то. Чего-то особенного, только для нее. Не успеваю об этом подумать, потому что Саша ловит мою руку и тянет к себе поближе, пока не ставит перед собой.
– Мам, познакомься, это Лиза, девушка моя. Мы в Москве познакомились. Лиз, это Марина Владимировна, моя мама.
– Вот это да, – охает женщина изумленно, – Вот это сюрприз!
А на заднем фоне звякает о железный стол нож, выроненный Ниной.
Повисает секундная тишина, в которой по кухне тревожным эхом разносится короткий металлический звон. Встречаюсь взглядом с этой Ниной и под ложечкой начинает неприятно сосать. Ее черные глаза влажные и широко распахнуты. И в них так отчетливо читается боль, что меня рефлекторно скручивает в ответ. Я не знаю, что у Сашки к ней, но что у нее к нему – очевидно. Я бы наверно смотрела точно так же, если бы он при мне так про другую девушку сказал.
– Ты так огорошил, сынок, хоть бы предупредил, – мягко журит Сашку мать в это время, – Ну, Лиза, я рада, приятно познакомиться, Марина Владимировна.
Отворачиваюсь от Нины и улыбаюсь Сашиной маме.
– Я тоже очень рада.
Саша ободряюще треплет меня по плечу, а левая щека горит от Ниниго прожигающего взгляда. Поднимаю глаза на Сашку. Тот смотрит строго на мать.
– Неожиданно как…Новый год решили отметить у нас, Лиза? Это правильно, у нас хорошо… – продолжает Марина Владимировна, тепло мне улыбаясь и при этом внимательно разглядывая, – Точно лучше, чем в Питере. Это ты, Саш, к Лизе, получается, сначала засобирался? И опять не объяснил ничего…
Качает головой, упирая руки в бока.
– Ма-ам, – тянет Сашка, закатывая глаза, – Там долгая история, потом.
– Какая ж долгая! Тебя не было…сколько…– хмурится, вспоминая.
– Одиннадцать дней! – звонким треснувшим голосом вдруг сообщает Нина.
Все опять дружно переводим взгляды на нее. Я и тут же отвожу глаза. Не могу…Не могу это видеть! У нее подбородок дрожит, на щеках пятна и в слезы почти что уже свисают с ресниц. Невольно отмечаю, что она симпатичная, хрупкая, юная, младше меня, с виду такая чистая… И все это только прибавляет тягостных ощущений. Я не чувствую к ней ревности, но мне дурно. Сегодня она стоит с глазами, полными слез, а завтра…???
Он что? Был с ней? Вот прямо перед нашей встречей? Я не понимаю ничего…Но мне очень хочется понять!
– Одиннадцать дней? – эхом повторяет Саша за Ниной, – Да, точно…Мне казалось больше…Вернее, я не считал…Прямо как в поговорке про часы…
– Вот я и говорю, одиннадцать дней, а уже девушка! – всплескивает руками Марина Владимировне, подхватывая, – То лет пять от тебя этого слова и не услышать было, а тут раз и на тебе…Чудеса!
– Извините, мне надо выйти, – судорожно всхлипывает Нина и, рывком стянув передник, пулей вылетает с кухни.
Саша трет лоб, опуская голову, притягивает меня за талию к себе ближе. У меня лицо начинает полыхать, а Марина Владимировна неодобрительно цокает и продолжает тише.
– Что? Сложно предупредить было, а?
– Мам, не начинай, я не обязан об этом думать, – бурчит Сашка устало.
– Ты не обязан, а за праздничным столом нам как всем вместе сидеть? – вспыхивает Марина Владимировна.
– Как-как… молча! – Сашка суживает глаза, тоже заводясь.
– Ну и отлично! Вот молча и посидим! – фыркает с сарказмом Марина Владимировна, а потом тычет сыну пальцем в грудь, – Чтоб в десять у Вахтанга был как штык, понял? И да, зелень ищи сам теперь кому резать, а мне шурпу готовить пора. Вырос…Не обязан он!
И тоже демонстративно срывает с себя передник.
– Мам, ну ты чего, а? – страдальчески тянет Сашка, разводя руками.
– А ничего, – отмахивается от сына и, повернувшись, ко мне, как по волшебству меняет тон на искренне дружелюбный, – Лиз, я правда рада, в десять ждем!
– Отлично просто! – тихо бесится Сашка, смотря ей вслед.
Дверь за Мариной Владимировной с треском захлопывается, чуть не ударив по лбу заходящую в это время зеленоволосую Свету. Вся кухня косится на нас. Мне неловко, и я тоже дико зла! Что это вообще было, а?
– Объяснишь? – требовательно выгибаю бровь, дергая Лютика за рукав.
– Лиз, – с укором шипит Сашка.
– Как хочешь, – делаю вид, что мне все равно, упрямо поджимая губы.
– Лиза, твою мать, а! –
