Даниэла Стил - Поцелуй
– И почему же я буду этому радоваться? – сквозь слезы скептически, проговорила Елена.
– Потому что иначе вы стали бы ему обузой, и он бы вас за это возненавидел.
– Я не стала бы ему обузой! – с яростью воскликнула она. – Я такая же, какой была раньше! Я нисколько не изменилась. – Тут Джо и Джейн, очевидно, стали бы ей аплодировать, но Билл придерживался противоположного мнения.
– К сожалению, мы все изменились, иначе и быть не могло. И теперь наша жизнь ограничена определенными рамками. Есть вещи, которые нам не под силу, – тихо сказал он, думая об Изабель.
– Например? Танцевать? Кататься на лыжах? Ездить на роликах? Да кого это волнует? – Она шмыгнула носом.
– Серджо, очевидно, волнует. Он, по крайней мере, поступил честно, вы должны это ценить.
– Не стану я его ценить! Он просто дерьмо. За что он меня бросил? Ведь я не сделала ему ничего плохого.
– Конечно, не сделали. Просто вам не повезло. Нам всем не повезло – поэтому мы здесь.
– И нас никто никогда не полюбит из-за того, что мы такие? Ну, нет, вы ошибаетесь! Посмотрите на Джо и Джейн!
– Вы старше их и должны быть умнее. – Ей было двадцать восемь, она хотела жить, иметь семью, мужа, детей. – Я по-прежнему считаю, что они поступают легкомысленно и когда-нибудь за это расплатятся. Вдруг Джейн, как Серджо, поймет, что все это ей невмоготу? И что тогда? Ведь к тому времени у них будут дети, и это разрушит и их жизнь.
– Вы и вправду считаете, что мы никому не нужны? Но это же полная ерунда, и вы сами это прекрасно понимаете. Мы имеем такое же право на нормальную жизнь, как и все прочие.
– Не уверен, – мрачно заявил Билл. – Не смею говорить за других, но лично я считаю, что не имею права обременять кого-то еще своими проблемами. Это было бы несправедливо. – Оба знали, что он говорит об Изабель.
– Вы с ума сошли, Билл? – спросила она, уже больше беспокоясь о нем, чем о себе. – Вы несете ахинею. Серджо – настоящее дерьмо. Возможно, вы и правы: хорошо, что он ушел сейчас. Но это частность, не имеющая никакого отношения ко всем нам. Может, он меня вообще не любит или мечтает о другой жене…
– Моя точка зрения неизменна, – с вызовом проговорил Билл, и в глазах Елены появилась злость.
– Какая там точка зрения! Вы просто ощущаете растерянность и одиночество, вам неудобно в инвалидной коляске, вам кажется, что вы не вправе быть любимым. Я так не считаю и никогда считать не буду. В мире слишком много хороших людей, которых абсолютно не волнует, держат нас ноги или нет. Конечно, нынешнее мое состояние меня огорчает, я бы с удовольствием, например, бегала или носила туфли на высоких каблуках. Я этого не могу. Ну и что? Вы хотите сказать, что раз вы инвалид, то не можете любить женщину? Неужели вы такой слабый? Я этому не верю! – Она посмотрела на него испытующим взглядом.
– Может, и не такой, – уклончиво ответил Билл. В глубине души он понимал, что в словах Елены есть немалая доля правды. Если бы Изабель была прикована к инвалидной коляске, он любил бы ее не меньше, даже, может быть, еще больше. – Я просто хотел сказать, что эта ноша не для всех. И нужно тщательно взвесить, способен ли человек ее нести. Если сильно любишь, жаль взваливать на любимого такую тяжесть. – Он явно говорил о себе.
– Тогда пусть нас поместят куда-нибудь в ледяную пустыню, и проблема будет решена. В этом случае другим не придется проявлять сострадание или хотя бы прилично себя вести. Знаете что? Я преклоняюсь перед Джейн и Джо. Они верят друг другу, и они абсолютно правы. Все остальное не имеет значения, по крайней мере, для меня. Пусть мой муж окажется глухим, немым или слепым – если он хороший человек и мы оба любим, он мне подойдет. И эта инвалидная коляска тоже ничего для меня не значит.
– Хорошо, тогда выходите за меня замуж, – пошутил Билл, и Елена улыбнулась сквозь слезы.
– С вами хлопот не оберешься! – засмеялась она. – К тому же у вас ужасные взгляды. Смотрите, будьте осторожнее, не то наделаете каких-нибудь глупостей. – Она тоже была пациенткой Линды Харкорт и прилежно с ней занималась.
– Например? – слегка смутившись, спросил Билл.
Елена ему нравилась, она была очень милой девочкой.
– Например, расстанетесь с дорогими для вас людьми, считая, что вы будете для них обузой. Почему вы сами за них решаете? Кто вам это позволил?
– Если кого-то любишь, то стремишься защитить его.
– Так не годится! – твердо произнесла Елена. – Люди имеют право на собственные решения. Тут все дело в уважении.
– Может, вы и правы, – задумчиво проговорил Билл. – У меня нет готовых ответов, у меня одни вопросы. К тому же я гораздо старше вас. В вашем возрасте я, наверное, тоже был бы смелее. Возможно, и вправду Серджо просто дерьмо. Следовательно, вам не стоит связывать с ним свою жизнь, и хорошо, что вам об этом уже известно.
– Да, с этим я согласна, – печально кивнула она, – но все равно больно.
– Больно, – сказал он, – но такова жизнь. В ней есть много всего, что доставляет боль. Некоторые люди устроены так, чтобы разочаровывать, так что лучше всего как можно раньше с ними расстаться. – Билл сейчас думал о Синтии, к инвалидной коляске это не имело никакого отношения.
– Наверное, Серджо как раз из таких, – философски заметила Елена.
– Возможно, в следующий раз у вас будет кольцо поменьше, а парень побольше. – Она снова кивнула.
Они еще немного поболтали, и Елена отправилась в свою комнату, но у Билла их разговор не выходил из головы. Она так убежденно говорила, что для тех, кто любит, физические недостатки не имеют значения… Впрочем, она молодая женщина, и если какой-то мужчина захочет о ней заботиться, это будет вполне естественно. А вот у Билла ситуация другая. Он мужчина, и это ему предназначено взять на себя заботу о ком-то, а не наоборот.
Вскоре ему позвонила Изабель.
– У тебя усталый голос. – Она мгновенно угадала его настроение. – Ты что, слишком много ходил? – Она не сомневалась в истинности его рассказов, и теперь Билл чувствовал себя виноватым. Он сам лишил себя возможности когда либо, снова увидеть Изабель.
– Да, наверное. Перед отъездом у меня еще много дел, – расплывчато пояснил Билл.
– У вас там прекрасные врачи, – с восхищением сказала Изабель, и сердце Билла снова сжалось. Как верно заметила Елена, Изабель имела право на собственное решение, а он, получается, ее этого лишил. Но Изабель слишком добра, чтобы самой его бросить.
Надо сказать, в последние дни Изабель чувствовала в его голосе какие-то странные нотки и никак не могла понять, в чем тут дело. Вероятно, думала она, Билл просто нервничает из-за того, что ему нужно покинуть надежные стены реабилитационного центра и начать новую жизнь. Он зря тревожится теперь, когда он может ходить, все быстро наладится.
