Помнишь, я тебя любила? Забудь! - Инна Инфинити
С Сашей я стараюсь общаться не много. Говорю ему, что хожу по музеям, и мне некогда. Да и сам он на работе, так что пишет меньше. Я обязательно с ним поговорю сразу, как только вернусь в Москву. На следующий же день. Меня по-прежнему грызёт чувство вины, я по-прежнему чувствую себя последней дрянью, но я не могу ничего с собой поделать. Меня тянет к Глебу, я хочу с ним быть. И эта ночь была лучшей в моей жизни. Ни с кем никогда не было так, как с Глебом.
И у меня уже даже не стоит вопрос, где мне спать. Я переношу все свои вещи в комнату Глеба, и наконец-то хорошо ее осматриваю, пока его нет. За кроватью стоит большой книжный шкаф в основном с фантастикой и антиутопиями. Из классики только Гоголь. То ли потому что Глеб уже давно тут не живет, то ли потому что он любитель минимализма, но вещей в спальне мало. Я все смотрю на две пустые полки, прибитые к стене, и гадаю, что на них раньше было. Что-то, что он забрал в Москву? Например, фотографии?
Вечер понедельника мы проводим в семейной идиллии. Между мной и Глебом уже нет напряжения и недосказанности, поэтому мы оба в прекрасном настроении. А при каждой возможности он меня обнимает и целует. И я уже сама не могу дождаться, когда дети уснут, и мы с ним останемся вдвоём.
Я домываю оставшуюся после ужина посуду, когда Глеб подхватывает меня на руки и несёт в свою комнату. Завтра снова рано вставать, но нас это не волнует. Мы засыпаем глубокой-глубокой ночью безумно счастливые.
— Поцелуй меня еще, — прошу его тихо.
Глеб тут же касается моих губ своими. Я аж зажмуриваюсь от наслаждения.
— Пироженка, от тебя не оторваться, — шепчет сквозь поцелуй.
Я расплываюсь в счастливой улыбке и поудобнее укладываю голову на его груди.
Утром Глеб снова отводит детей в школу и уезжает навестить маму. Скорее всего, ее выпишут в четверг. Если честно, я немного переживаю из-за знакомства с ней. Вдруг я ей не понравлюсь?
Но я стараюсь об этом не думать. Задвигаю переживания по поводу знакомства с его мамой и по поводу предстоящего разговора с Сашей куда подальше и вместо этого спокойно занимаюсь приготовлением обеда. Сегодня я буду забирать близнецов со школы, потому что Глебу нужно задержаться в мамином магазине.
Я спокойно тру на терке морковку, как в дверь раздаётся звонок. Он заставляет меня немного встрепенуться. За все дни, что я тут, в дверь еще никто не звонил. Я споласкиваю руки под краном и иду открывать.
В подъезде стоит девушка. Светлые волосы под белой шапкой достают до локтя. На лице аккуратный макияж с акцентом на глаза. Одета в синий пуховик и серые угги. Красивая.
Она смотрит на меня с нескрываемым недоумением. Как будто ей прекрасно известно, кто может, а кто не может находиться в этой квартире. Я, по всей видимости, не могу.
— Здравствуйте, — говорит мне первая и снова окидывает меня удивленным взглядом с головы до ног.
— Здравствуйте, — отвечаю ей.
— А Глеб дома?
— Нет.
Возникает неловкая пауза. Готова поспорить на что угодно: она хочет спросить, кто я такая, но не решается.
— Можете, пожалуйста, передать ему, что приходила Соня? Пусть позвонит мне.
Моя левая рука, которой я держусь за дверную ручку, начинает дрожать, поэтому я сильнее вцепляюсь в железо.
— А у Сони есть фамилия? Имя распространённое, Глеб может не понять.
Она издаёт саркастичный смешок, оголяя свои белоснежные ровные зубы. Еще раз скользит взглядом по моему лицу, едва сдерживая смех.
— Глеб поймёт. — Наконец, говорит. — Я у него одна такая.
Она окидывает меня последним взглядом и, не прощаясь, разворачивается и нажимает кнопку вызова лифта. Я захлопываю дверь и закрываю ее на замок. А потом просто приваливаюсь к ней спиной и едва не сползаю на пол.
Это что еще за Соня сейчас была? И с какой это стати Глеб должен ей звонить?
В груди начинает шевелиться ненавистное чувство ревности. Да так сильно, что мне хочется упасть и разрыдаться. Но перед этим надавать пощёчин Глебу.
Запах вареного мяса заставляет меня опомниться, и я тут же спешу на кухню к кастрюле. Стараюсь взять себя в руки и успокоиться.
Тихо, Катя, тихо. Не паникуй. Думай трезво.
Она зашла в подъезд. Значит, знает код от домофона. Возможно, даже наизусть. Она смотрела на тебя с нескрываемым удивлением. Значит, ей прекрасно известен каждый человек, который живет в этой квартире или просто может тут находиться. И ты в их число не входишь.
Но почему она не может позвонить Глебу сама? Что за странная формулировка просьбы: «Скажите Глебу, что приходила Соня, пусть мне позвонит». Ну позвони сама. Код от домофона знаешь, всех жителей квартиры знаешь, а позвонить сама не можешь? Значит, не может.
Последняя мысль немного приподнимает мой дух, и я более-менее успокаиваюсь. Да и вообще, мало ли кто это. Может, дальняя родственница. Троюродная сестра какая-нибудь.
Я выключаю плиту и иду собираться за близнецами. По дороге домой дети без умолку хвастаются своими пятерками, они оба круглые отличники. Вообще, Арина и Даня — очень умные дети. Но у Дани мне больше нравится характер. Он более спокойный. А вот Арина — вылитая Глеб, его женская версия. Представляю, какой она станет в нашем с Глебом возрасте. Морочить парням голову будет только так.
Я кормлю детей супом, а потом убираю за ними посуду. Арина ушла в детскую комнату, Данил сидит тут на стуле и играет в игру на телефоне, а я орудую губкой в раковине и непроизвольно снова возвращаюсь мыслями к сегодняшней гостье.
— Даня, — зову ребёнка.
— Что? — Он отрывает глаза от телефона и смотрит на меня.
— А ты случайно не знаешь, кто такая Соня?
Он широко улыбается.
— Это девочка, которую любит Глеб.
Мое сердце падает в пятки вместе с тарелкой в раковину. И
