Анна Стриковская - Неправильная женщина
— Учту на будущее. Нет у меня ни детей, ни внуков поблизости, а то бы и я знал, как надо выражаться.
Его дети процветают в Америке, внуки растут там же и вряд ли используют сленг московских школьников. Первая жена там же: поехала к сыну и вышла замуж за местного школьного учителя. Я вдруг подумала, что на самом деле он очень одинокий человек. Но на этом лучше не заострять внимание, а то и я начну его жалеть, и, что гораздо хуже — он себя. Поэтому я тут же переменила тему:
— Куда едем, Григорий Константинович?
— В эту жару все равно не хочется горячего. Вы, насколько я помню, любите суши? Ну, вот и поедем в японский ресторан.
— Отлично!
Мы сели в машину, на этот раз без шофера, Григорий Константинович сам был за рулем. Водитель он не ахти, но и ехать далеко не пришлось. Он тут же меня подвез к ближайшей «Планете суши».
Я заказала себе роллы и нефильтрованное пиво. Жалко, мы не в «Якитории», там есть мое любимое японское пиво, а здесь только немецкие сорта. Ну, ничего. Листвянский вытаращил глаза, он и понятия не имел, что у меня такие плебейские вкусы. Он-то пива не пьет. Но слова не сказал.
И начал разговор издалека.
— Наденька, я тут слышал, Вы очень удачно выпутались из истории с госпожой Корн…
— Да, с ней все закончилось благополучно.
— И Вы встречались с Егоровым по этому вопросу?
Ой, как интересно. Он эту фамилию произносил только под большим секретом, а тут такой открытый текст?! Ну-ну…
— Да, мы встречались с Виктором Андреевичем. Даже дважды.
Съел?
— И о чем Вы договорились?
— Григорий Константинович, я понимаю, конечно, Ваше любопытство, но Вы и сами понимаете…
— Да, дорогая моя Надежда Николаевна, я все понимаю, но мне очень, очень интересно. Я уверен, на Вас оказывалось давление. Но, судя по тому, как он ругался после разговора с Вами, Вы не согласились на его предложение.
— Григорий Константинович, можно нескромный вопрос?
Листвянский оживился:
— Пожалуйста, дорогая моя.
— А откуда Вы знаете про то, что Егоров ругался? Что у Вас за источник в этом болоте?
Он замялся. Видно, вопрос и впрямь нескромный.
— Я могу быть уверен, что это не пойдет дальше Вас?
— Григорий Константинович, я Вас никогда не подводила. На мою скромность Вы можете рассчитывать всегда.
— Я довольно близко общаюсь с референтом Виктора Андреевича. Вы знаете, мой бизнес от него зависит напрямую, и информация о нем для меня бесценна. Он тоже пользуется этим каналом, когда ему нужно что-то узнать через меня, но не подозревает, что связь тут, как бы сказать, двухсторонняя. Или, лучше сказать, игнорирует это обстоятельство.
Эта солидная дама в приемной Егорова… Теперь понятно. Листвянский думает, что использует ее, но у таких теток это не прокатывает. Скорее всего, это она им пользуется. Тут мне стало нехорошо. Я отхлебнула пива, чтобы успокоиться, и спросила для очистки совести:
— А Вы давно с ним виделись? С референтом?
Я нарочно не стала говорить в женском роде, чтобы Григорий не нервничал.
— В четверг на прошлой неделе. Я раньше хотел с Вами связаться, но Вас не было на работе в пятницу, а беспокоить Вас на отдыхе как-то неловко.
Значит, информация старая. Ругался Егоров до четверга. А встретились мы с ним в пятницу, когда меня на работе не было. То есть, про мою дочь и разговора быть не могло. Уф, а я уже думала, что Листвянского заслали по горячим следам. Какое облегчение!
Тут у меня появился аппетит, и я стала есть роллы. Мне хотелось смеяться и петь. Григорий, увиделв, что мое настроение коренным образом улучшилось, прямо весь засветился.
— Наденька, Вы действительно сегодня прелестны. Я так рад, что Вы согласились со мной посидеть. Ведь не так часто в нашей жизни бывают приятные моменты.
— Да, Григорий Константинович, соглашусь, приятные моменты случаются нечасто, тем больше чести для того, кто их доставляет, — я имела в виду, что ему удалось меня успокоить, но дала возможность Листвянскому понять по-своему. После чего мне целовали руки и говорили разные разности. А я, после пива, была настроена благодушно, и не особенно возражала против ухаживаний. Особенно против таких, не имеющих продолжения. Все равно потом я поеду к себе домой, а он — к себе.
И вот когда я совсем расслабилась и почти утратила бдительность, Григорий Константинович спросил, как бы между прочим:
— А Вы когда в отпуск собираетесь?
— Да вот, в конце этой недели ухожу.
— У Вас, естественно, уже решено, куда поедете? И путевки куплены?
— Естественно, — я ответила, даже не пытаясь подумать, зачем меня спрашивают. И хорошо, что от лени не стала рассказывать подробно. Потому что следующий вопрос заставил меня собраться.
— А куда, если не секрет?
Я напряглась. Поняла, что нужно сделать то, что я делать не умею и не люблю. Соврать. Но так, чтобы это было максимально близко к правде.
— Мы с детьми уезжаем к друзьям в Европу. Собираемся попутешествовать на машине. Бельгия, Франция, Швейцария, Италия… Будем осматривать достопримечательности. В субботу улетим на две недели.
— А потом?
— Потом вернемся. А зачем Вы спрашиваете?
Листвянский замялся.
— Ну, вообще-то я хотел пригласить Вас съездить в Италию на озеро Комо. Я собираюсь к детям в Штаты в конце года, а в августе у меня будет свободная неделя. Я мечтал провести ее в Вашем обществе.
— Григорий Константинович, спасибо Вам за приглашение, но Вы и сами знаете: ничего из этого не выйдет.
— Вы уверены?
— На все сто! Если было бы иначе, я не стала бы выжидать пять лет.
Григорий Константинович не стал продолжать, перевел разговор на другое. А я сидела и мучилась: он спросил меня про отпуск действительно потому, что хотел пригласить? Или имел задание от мадам референтши? Ох, конспирология доведет меня до могилы.
С горя я позволила себе третью кружку пива, которая, вместо того, чтобы меня развеселить, подействовала наоборот. Я вспомнила все плохое, что было со мной, начиная с нежного детства, и впала в мрачность.
На этом наша с Григорием вечеринка завершилась. Меня в плохом настроении я сама выношу с трудом. Листвянский почел за лучшее доставить меня к дверям моего дома раньше, чем я заплачу или начну буянить, и, слава Богу, больше никаких вопросов не задавал. А то я бы себя выдала. Нельзя мне много пива пить: оно на меня действует быстро и сильно, хорошо только, что ненадолго.
Дома никого не было. Я разделась и легла в горячую ванну. Какое блаженство! Я чувствовала, что растворяюсь в пене вся без остатка, и растворялась так минут сорок, пока вода не стала прохладной. Когда вылезла, оказалось, что хмель из меня практически выветрился. Ну и отлично. Можно пока заняться подготовкой к Таниной свадьбе. Например, достать платье и привести его в порядок. У меня два вечерних платья, черное и розовое, которые я надеваю очень редко. Я вытащила оба, повесила на дверцу шкафа и стала разглядывать. Черное на свадьбу — нехорошо, значит, остается серо-розовое, «пепел розы». Я его сшила давным-давно, лет десять назад. Надо бы примерить. Классический фасон, оно не вышло из моды, но я могла перестать в него вписываться. Оказалось, что за эти годы у меня не увеличился объем груди и бедер, а в талии я даже похудела. Платье сидело прекрасно, лучше, чем раньше. Надо его постирать, а то столько в шкафу провисело, стало пахнуть затхлым.
