Анна Берсенева - Гадание при свечах
Вся она была необычная, непонятная – и вся откликалась на его иронию, поддразнивания, на его насмешки над ее колдовскими занятиями. Он и сам не понимал, чем она так привлекает его, – и не старался понять…
И только теперь, лежа с закрытыми глазами в жаркой спальне, за тысячи километров от нее, Алексей вдруг понял… Впервые за много лет, а может быть, и вообще впервые в жизни ему было невыразимо легко – именно с этой непонятной девушкой!
Он вздрогнул и открыл глаза. Наташи уже не было, да он и забыл о ней, даже обычного стыда не осталось, даже покалывание в сердце почти прекратилось. Алексей вспоминал ту свою легкость, которой он и не заметил, когда разговаривал с Мариной, когда смотрел на нее, – настолько эта легкость охватила его тогда.
Неделя, которую предстояло провести в Бору, вдруг показалась ему бесконечной.
Глава 7
В зеркальной глубине не отражалось ничего, кроме отсветов уличных фонарей. Но Марина и смотрела в эту глубину рассеянно, не вглядываясь. Она думала о человеке, к которому успела привязаться всего за несколько недель, хотя вообще-то не была привязчива, – о неожиданном своем муже.
В первые дни их знакомства Марина с удивлением поняла, что чувство, которое она испытывает к Шеметову, сравнимо только с тем, которое испытывала она к своему отцу и которое казалось ей неповторимым. И поняв это тогда, она даже обрадовалась. Может быть, жизнь наконец дала ей хоть какую-то опору?
Вскоре она почувствовала, как утихают в ней странные волнения и видения, так мучившие ее с тех пор, как она осталась одна: все эти звуки в пустой комнате, какие-то лица, которые она ясно видела сквозь время и пространство… С появлением Алексея душу ее охватила тишина, все чувства словно сгладились – и это тоже радовало Марину.
Но вскоре, и особенно в день своей неожиданной свадьбы, Марина начала догадываться, что все в нем не так просто и с ним не так просто. Человек, подхвативший ее над самым дном жуткой пропасти, вносил в ее душу не только покой. Но что еще – этого она не понимала…
Даже ее любовь к Жене, от которой занималось дыхание и темнело в глазах, даже способность видеть то, чего никто не видит, – даже это было проще того, что охватывало ее, когда она смотрела в темные, как земля, глаза Шеметова!
Марина вдруг поняла, что ее чувство к нему – непонятное чувство, которого она и назвать-то не могла – сильнее всех чувств, до сих пор испытанных ею в жизни.
Она уснула с рассветом, когда утренняя дымка уже веяла над гладью Патриарших, уснула, так и не поняв…
Вдруг ей приснился Женя. Она думала о нем в этот вечер мимолетно и рассеянно – странно даже, что он ей приснился. В ее коротком сне он сидел на какой-то лавочке в утреннем, пустом сквере. Марина видела этот сквер отчетливо, как наяву, но понять не могла, где он находится. Это была не Москва, совершенно точно, но что – она не знала.
У Жени за спиной высились какие-то странные изогнутые столбы, напоминающие ребра гигантского животного – кажется, опоры какого-то здания.
Там, во сне, эти непонятные сооружения так заинтересовали Марину, что она почти не вглядывалась в Женино лицо. И только потом, когда телефонный звонок разбудил ее, она успела вглядеться в него в уже отлетающем сне. Лицо у него было грустное, это Марина заметила сразу, но не успела понять почему. Ей стало досадно, что звонок раздался так невовремя, прогнав сон. Она проснулась и подняла трубку.
– Извини, Марина, – услышала она голос Шеметова. – Мрака я на тебя нагнал вчера, сам даже не заметил, как это получилось.
– Нет, ничего, Алексей Васильевич, – ответила она. – Как вы себя чувствуете?
– Обыкновенно. Да, видно, я тебя обидел… Опять на «вы»?
– Нет, я просто не проснулась еще.
– Перезвони мне, когда проснешься, хорошо? Только не забудь. У меня к тебе небольшая просьба.
– Все, проснулась! – тут же сказала Марина. – Какая просьба?
Она действительно проснулась и тут же расслышала, что голос у него какой-то тусклый, слишком спокойный.
– Да ничего особенного. Мне сегодня надо быть на ужине в Президент-отеле. Не могла бы ты пойти со мной?
– Мы же договорились, Алексей, – укоризненно сказала Марина. – Деловое соглашение, ты забыл? Конечно, могла бы.
– Тогда – в семь я буду у тебя, – сказал он и повесил трубку.
Ей вдруг стало так жаль, что он не шутил, не поддразнивал ее… Случилось с ним что-нибудь? Или просто – Толя ведь сказал, что человек он и вообще невеселый…
К семи часам Марина выглядела так же, как на вчерашней своей свадьбе.
«Нужны ведь будут другие какие-нибудь платья», – мимолетно подумала она.
Но особенно раздумывать об этом ей не хотелось. Марина не могла понять, отчего так переменился Шеметов, отчего вчера он был мрачен, а сегодня – бесстрастен.
Он не вышел, как обычно, ей навстречу из машины. Незнакомый охранник открыл перед нею дверцу «Мерседеса» и сам сел впереди. Марина ни о чем не стала расспрашивать Шеметова. Она и так видела, что ему не хочется говорить, что глаза у него пустые и даже как будто бы более светлые, чем обычно.
«Опять – как земля, – подумала она. – Только когда дождя давно нет…»
– Не волнуйся, недолго продлится церемония, – нарушил наконец молчание Шеметов. – У нас сегодня весь день переговоры шли с американцами: мы у них представительство открываем. А теперь – только прощальный ужин. По-моему, мы друг другу безумно уже надоели, хотя и расстаемся успешно, в полном взаимном расположении.
– Ты устал? – спросила Марина, обрадовавшись, что он заговорил наконец.
– Нет, не очень, – пожал он плечами. – Хотя, может быть, и устал.
Машина выехала на набережную Москвы-реки, мягко притормозила у входа в Президент-отель. Марина никогда не была здесь. Но сейчас она думала только о том, от чего устал Шеметов, и поэтому не обращала внимания на сверкающий вестибюль, каскады люстр и мягкие дорожки.
У лифта стояли несколько человек, ожидая, когда откроются двери кабины. Шеметов, Марина и охранник остановились рядом с ними.
– Я тебе что сказал? – краем уха услышала Марина. – В машине сказано было ждать, не понял?
– Так я ж только узнать, когда примерно…
Обернувшись, она увидела, что один из говоривших – молодой, с широкой шеей – раздраженно смотрит на второго, похожего на него и одеждой, и всем своим видом, и непохожего только заискивающим взглядом.
– Не твое дело, понял? – отрывисто бросил первый. – Сиди жди, пока приду. Моду взял!..
В это время двери лифта бесшумно открылись, и все вошли в него, оставив того, с заискивающим взглядом, внизу.
Банкетный зал, в котором назначен был ужин, казался мраморным. И даже не потому, что в нем действительно было много мрамора, а по общему впечатлению холодноватой изысканности. Столы были уже накрыты, и люди постепенно собирались.