Екатерина Владимирова - Крик души
— Что?.. — Антон выдавил это почти против воли, на выдохе. И разозлился.
— Она не откажет, я знаю, — продолжил Олег, тяжело вздохнув. — Конечно, не хотелось бы ее отвлекать, она и так очень много делает для нас… Но все же, раз не остается другого варианта. Я не могу освободиться раньше, а стеснять Лесю и Юрия Павловича я не могу, они и так слишком добры к нам…
— Эээ, да… — пробормотал Антон нерешительно. — Да…
Сознание помутилось, а в голове заметались жужжащие мысли, звоня во все колокола его совести.
Ему бы отключиться, плюнуть на всё, ведь это, в конце концов, не его проблемы! А он сжимает телефон дрожащей рукой и молчит, щурится, морщится, сводит брови. И знает, что скажет в следующее мгновение.
— Пап?.. — это он выдохнул заплетающимся языком, стиснув зубы. — Знаешь, я тут подумал… — выдавил он из себя, облизнув пересохшие губы, — наверное, я все же смогу ее подбросить до дома.
Пауза. Монотонная и тем ужасающая пауза, повисшая между ними часовым маятником.
— Дашу? — удивился отец дрожащим голосом.
Антон стиснул зубы.
— Да, эту твою… девочку.
— А как же… планы? — напомнил профессор Вересов. — Я бы не хотел тебя отвле…
— Нет, все нормально, — перебил его сын, сжав руль до посинения пальцев. — Я заберу ее. У меня еще есть время, — зажмурился, твердя себе, что сошел с ума. — Только адрес назови, — почувствовал горечь на языке.
— Хорошо, — ошарашенно пробормотал отец. — Тебе, правда, не составит труда сделать это?
Черт, ему нужно было отказаться! Бежать со всех ног, куда угодно, но только подальше от нее, воровки, укравшей у него слишком многое!
Но вместо этого он сделал еще один шаг к ней навстречу.
— Я заберу ее, — заявил он твердо. — Не стоит беспокоить постороннего человека.
И опять пауза. И он слышит, как оглушительно стучит в висках и груди сердце. Надрывно, но глухо.
— Спасибо, сын, — едва слышно прошептал Олег. — Спасибо тебе!..
— Не стоит, — выдавил Антон из себя и отключился.
Кто бы мог подумать, что он вновь это сделает. Умудрится подписать себе смертный приговор.
Он забрал ее, как и обещал. Кляня себя благим матом, злясь на весь мир, мчась по вечерней Москве к коттеджу Ростовцева по адресу, который дал ему отец, но он исполнил обещание.
Он твердо решил, что не заговорит с ней. Ни за что. И зачем ему это надо, — избегать ее так долго, а потом сдаться и спросить, как у нее дела!? Его не касается ее жизнь. То, что он приехал за ней сегодня — это вынужденное обстоятельство. Да и сама она была не рада тому, что за ней приехал он, а не отец.
— Эй, Даша, — окликнула ее невысокая светловолосая девочка, — за тобой приехали!
Она стремительно выскочила на веранду, счастливая и улыбающаяся, вновь ударив его в самое сердце разрядом в сотни вольт своей лучезарной улыбкой.
«Черт побери, она другая, совсем другая, когда улыбается!» еще успевает созреть и сформироваться в его сознании эта мысль, перед тем, как Даша начинает хмуриться и изменяться в лице при виде того, кто именно за ней приехал. При виде него, Антона.
И он начинает злиться. На нее — за то, что она стала его проблемой, его проклятием. И на себя — за то, что имел неосторожность поддаться на такую роскошь, как ее чарующая улыбка и искрящиеся черные глаза.
А в машине, когда он, поздоровавшись и попрощавшись с отцом Леси, усадил девчонку отца на сиденье рядом с собой, дал себе слово не начинать с ней разговора. И почти сдержал обещание. Почти…
— И как тебе день рождения? Понравился? — не глядя на нее, спросил парень. И тяжело вздохнул.
Девочка покосилась на него. Всего на пару мгновений ее взгляд задержался на нем, скользнув по лицу и опустившись на руки, сжимавшие руль, и Антон в тот момент мог поклясться, что пальцы его словно онемели в это мгновение. Потом она резко отвернулась к окну, обхватив себя руками.
— Леся моя подруга, — коротко сказала она. — Везде, где есть она, мне нравится.
Антон хмыкнул, но промолчал. Замолчать, не разговаривать, какого черта…?!
— Вы с ней дружите сколько? Два месяца, три? — спросил он, плюнув на доводы рассудка.
— С мая, — осторожно выговорила Даша, подозрительно уставившись на него.
— Хм, короткий срок для такой крепкой дружбы.
Даша сдвинула бровки, насупилась и снова от него отвернулась.
— Наверное, все дело не во времени, а в тех людях, с которыми мы дружим, — проговорила она.
Антон изумленно уставился на нее. Слишком взрослые мысли для ребенка десяти лет!
— У тебя много друзей? — спросил молодой человек, сведя брови.
— Нет, — спокойно, без эмоций, даже как-то равнодушно холодно. — Только Леся.
— Но, надо полагать, она твоя лучшая подруга? — поджав губы, поинтересовался он.
— Да! — повернувшись к нему, с вызовом подтвердила Даша.
Этот горящий в ее бесовских глазах гордый вызов убил в нем защитную броню, покромсав ее на части и вынудив заткнуться и взирать на девочку с любопытством и изумлением.
— А у тебя? — нанесла новый удар она, выводя его из оцепенения. — У тебя много друзей?
Он открыл рот, чтобы сказать, что много, и тем самым поставить эту вызывающе несносную девчонку на место, но потом вдруг словно разряд ударил его в мозг, парализуя мысли, чувства, сознание. Оставляя его наедине с брошенным ему вызовом.
Много ли у него друзей?.. Какой сложный, оказывается, вопрос. Можно ли было назвать друзьями тех, с кем он общался в Лондоне?! Эти бледные, скучные, тоскливо унылые и занудные лица, врывающиеся в его мир большой свинцовой тушей, слизкой массой! Доверял ли он им так, как эта девчонка доверяла своей Лесе? А ведь он общался с ними гораздо дольше, чем она со своей подружкой!
А те, кого он оставил в Москве… Его друзья. Для их подсчета хватило бы и пальцев одной руки.
Молодой человек побледнел и, сжав руль обеими руками так, что побелели костяшки пальцев, выдавил:
— Нет, у меня мало друзей.
Признание далось ему с трудом. Особенно — признание ей, ее правоты.
Даша кивнула, словно подтверждая для себя какую-то истину.
— Это правильно, — сказала она тихо. — Настоящих друзей не может быть много.
Он удивился, а потом вновь разозлился. Как она смеет, эта девчонка, учить его уму-разуму!? Малявка, ме?лкая, малолетка!? А затем мгновенно успокоился. Она была права. Вот и всё.
Он бросил на нее быстрый взгляд, словно запечатляя в памяти девичий образ, и отвернулся.
Темные локоны вьющихся волос, обрамлявшие кремовые щеки, прямой носик, упрямый подбородок и поджатые губы, длинные ресницы, слегка подрагивающие, внимательный взгляд, следящий за дорогой.
