Джей Крауновер - Любовь вне правил
— Очень жаль, что у тебя неприятности, Гейб, но зря ты испортил мою машину. Рул разозлился. Я же просила оставить меня в покое и предупредила, что иначе ты пожалеешь.
Видимо, упоминать Рула не стоило. Гейб двигался быстрее, чем я думала. Он подошел ко мне, а я попятилась, стараясь сохранять дистанцию. К сожалению, дальше гостиной убежать не удалось; я отбивалась, но он был массивней и сильнее. Гейб схватил меня за горло, и мы повалились на пол. Я опрокинула ногой стол — он упал с грохотом и краем рассек мне губу. Гейб уселся сверху, прижав мои руки к бокам и держа за шею. Я залилась слезами, тщетно пытаясь вздохнуть, потом вцепилась зубами в ладонь, которой он зажимал мне рот. Гейб нагнулся еще ниже и сильнее сжал пальцы.
— Плевать я хотел на то, что думает твой ублюдок! И на то, что этот дегенерат грозит со мной сделать. Он — пустое место. Я с самого начала предупреждал, что этот тип не будет таскаться за тобой вечно. Вот и посмотри теперь — ты одна и наконец в моей власти. Я же сказал, что добьюсь своего. Как всегда.
Надо было что-то делать. Гейб собирался меня убить. Кроме шуток. Перед глазами уже все плыло. Он продолжал сдавливать мое горло, одновременно вещая, что мы помиримся, что я позвоню матери и постараюсь переубедить ее насчет интернатуры, раз уж мы снова сошлись… Я вертела головой, борясь за глотки воздуха, а затем немного высвободила руки и запустила ногти ему в запястья. Гейб вздрогнул и отшатнулся, и мне удалось немного отползти. Я поранила ладонь осколком разбитой лампы. Гейб ухватил меня за волосы и потащил обратно, как только я попыталась подняться на ноги. Я застонала, когда он навалился всей тяжестью мне на спину, и сморгнула капли крови (я ударилась головой о ножку перевернутого стола).
— Сейчас придет Эйден…
Мой голос звучал еле слышно — я совсем задыхалась, — но, в любом случае, Гейб не обратил внимания на мои слова. Он рывком поставил меня на ноги и прижал к спинке дивана, буквально перегнув через нее. Я отчаянно пыталась не думать о том, сколь незначительное препятствие представляет моя рабочая форма. Гейб склонился ко мне, не смущаясь, что все лицо в крови.
— Ну и что? Ты моя девушка, Шоу. Я имею право. Если твоя соседка вернется, скажешь, что мы слегка увлеклись, когда мирились…
Он с такой силой наваливался на меня, что рука, которую он выкручивал, не выдержала и с тошнотворным щелчком, от которого мы оба вздрогнули, вывернулась из сустава. Я завопила от боли, от страха и паники перехватило горло. Я понимала, что надо любой ценой добраться до сумки и достать баллончик или схватить какой-нибудь предмет, который сошел бы за оружие. Гейб выпустил мои руки, одна висела плетью. Он удерживал меня за шею, заставляя перегибаться через спинку кушетки, и одновременно расстегивал и стягивал мою одежду, твердя, что сейчас-то я точно пойму: мы по-прежнему пара. Он бормотал, что мы поженимся, и наши семьи сольются в одну. У меня лились слезы, я не знала, как его остановить. Разбитая лампа, опрокинутая мной, упала рядом с диваном, и один из осколков лежал на подушке. Пока Гейб возился с одеждой, я здоровой рукой дотянулась до стекла. Он тем временем почти стянул с меня коротенькие шортики, и я решилась. Из своего неудобного положения я могла дотянуться только до бедра Гейба, и вряд ли у меня хватило бы сил причинить ему ощутимый вред, но все-таки я размахнулась и всадила осколок в его ногу что есть сил — Гейб отскочил и выругался. Я упала на четвереньки и заорала во всю глотку, приземлившись на вывихнутую руку. Поползла по полу и, пока Гейб пытался выдернуть стекло, успела добраться до сумочки. Я как раз поднялась на ноги, когда он подбежал, но баллончик уже был у меня, Гейб получил струю в лицо и взревел, как раненый медведь. Сжимая баллончик здоровой рукой, я поспешила к двери — в таком виде, словно сбежала из сумасшедшего дома. Я истерически рыдала, обливаясь кровью, и едва могла говорить, так он пережал мне горло. Я бросилась к двери охранника — и врезалась в Эйден. Подруга вовремя подставила руки, и я чуть не потеряла сознание у нее на груди.
Она спросила, что случилось, потом набрала службу спасения. От боли я впала в шоковое состояние. Я смотрела на подругу сквозь кровь, струившуюся по лицу, и смутно сознавала, что из соседних квартир выходят жильцы, а затем тело решило, что с него хватит, и все вокруг исчезло. Эйден, видимо, успела подхватить меня, прежде чем я рухнула на пол. Когда я очнулась, то лежала на носилках, которые задвигали в машину «Скорой помощи». От яркого света и воя сирен разламывалась голова. Молодой врач засыпал вопросами Эйден, которая лезла в машину вслед за мной. Она сжала мою руку, и я заметила, что подруга в слезах.
— Гейб…
Горло горело, в нем словно вырос лес из тысячи бритвенных лезвий.
Эйден дрожащей рукой стерла слезы.
— Он в полиции. Его отец приехал, когда Гейба сажали в машину. Трудно было не заметить, что ему в лицо брызнули из баллончика, а потому он не сможет отрицать, что забрался к тебе домой. Как он вообще миновал охрану?
Я поморщилась, когда врач принялся щупать мое плечо. Он сочувственно взглянул на меня.
— Надо вправить вывих. И порез на лбу достаточно глубокий, так что придется наложить швы. Извините.
Я хотела сказать, что не возражаю, главное, осталась жива, и Гейбу не сошла просто так с рук его жестокость, но говорить было слишком больно. Когда врач спросил, нужно ли мне свидетельство о попытке изнасилования, я отрицательно мотнула головой и стиснула руку Эйден. Та вновь начала плакать.
— Моя мать… — говорить было трудно не только из-за сдавленного горла. — Дала ему код. Гейб наврал ей, что мы помирились…
Эйден выругалась такими словами, которые поставили бы в тупик даже Гейба, и остаток пути в больницу мы просто держали друг друга за руки. Следующие два часа надо мной сменялись врачи и полицейские. Спустя первые пятнадцать минут стало ясно, что я не могу поддерживать разговор — пострадали голосовые связки. Пришлось давать показания письменно. Гейба посадили под замок, по крайней мере, до утра, и отец не сумел его вызволить. Детектив, явившийся для снятия показаний, сказал, что, возможно, родственники добьются утром освобождения под залог, но уже есть судебный запрет, и Дейвенпорт-старший ничего не в силах изменить. Впрочем, все было неважно: мне предстояло провести в больнице, как минимум, ночь, чтобы врачи оценили ущерб, нанесенный моей шее. Пришлось принять сильные таблетки, чтобы избавиться от головной боли, которая нахлынула на меня, помимо боли в вывихнутом суставе.
Моя мать и Джек приехали рано утром, следом — отец. Я сказала Эйден, что никого из них не желаю видеть, и разразился огромный скандал. Когда мать начала кричать, что меня избил один из головорезов, с которыми я познакомилась, пока встречалась с Рулом, Эйден потеряла терпение и напрямик заявила, что, если бы та не дала Гейбу код от входной двери, ничего бы не случилось. Тогда все замолчали. Мой отец таки пробрался в палату, но я целый час игнорировала его и отвечала на извинения только сердитым взглядом. Когда он попытался поцеловать меня в щеку, я отвернулась и позаботилась, чтобы в моих глазах он не прочел ничего, кроме отвращения. Помешательство Гейба отчасти было связано с теми вещами, которые символизировали собой мои собственные родители, и я не собиралась терпеть их рядом с собой. Оба ушли, когда медсестра пригрозила вызвать охрану, если они не перестанут мне докучать.
