Тиана Веснина - Кто стоит за дверью
— Это Ольгерд, вы просили перезвонить.
— Да. Я уже приняла решение, но это не телефонный разговор. Нам надо встретиться. У вас в конторе?! Исключается! — брезгливо передернув плечами, воскликнула Лора в ответ на предложение Жилёниса. — К тому же желательно, чтобы нас не видели вместе. О Боже, — поворачивая руль, пробормотала она. — Где бы нам встретиться?.. Вот проблема!
— Может, у меня, — произнес Ольгерд, с ужасом представляя Лору в своей слишком скромной квартире.
— О нет. Соседи. И потом, где вы живете? — Он назвал адрес, объяснил как доехать. — Исключено, — бросила Ильховская. — Я продумаю этот вопрос и позвоню вам. До свидания, — и пошли гудки.
Жилёнис, сидя в своем кабинете, принялся грызть кончик ручки.
— Не-а… не позвонит, — пробормотал он. — Такая шикарная возможность рухнула. А мне уже двадцать семь! Все труднее становится просто так встречаться с женщинами. Каждая норовит женить меня. Я им объясняю, что у нас будет за жизнь. А они все о любви твердят. А какая любовь на 38 кв. м со скудным гонораром посредственного адвоката? Ну, начинается… — вздохнул он, услышав за дверью голос секретарши.
— Герочка, я пирожки купила. Давай кофе пить.
— Давай, — понурив голову, согласился он. — «Но жениться не буду!» — подумал зло и решительно.
ГЛАВА 23
Лора позвонила дня два спустя.
— Завтра в три часа будьте на углу Камергерского переулка и Большой Дмитровки. Я захвачу вас по пути, — сказала она и, не дожидаясь ответа, отключила телефон.
Ольгерда как обухом по голове ударили. Он даже голоса лишился. Только глазами моргал. А потом бросился отменять все встречи с клиентами и взял выходной за свой счет.
По Большой Дмитровке устало тянулись машины, то и дело нехотя останавливаясь. Жилёнис вглядывался в кабину каждого «Вольво», стараясь разглядеть Лору. Но его окликнули из «Рено».
«Идиот! Ясно же, что у нее не один автомобиль», — пояснил он сам себе и поспешил сесть в кабину.
Лора взглянула на него и чуть поджала губы. Остановившись из-за пробки, она откинулась на спинку сиденья и сказала, оглядывая Жилёниса:
— Вы какой-то, извините, тусклый.
— Простите? — не понял он.
— Тусклый, говорю, — потихоньку трогаясь с места, повторила Лора. — Мне как-то некомфортно с вами будет говорить о деле.
Ольгерд смешался.
— Простите, но в каком смысле?..
— О господи! В прямом! Нельзя же в вашем возрасте при неплохих внешних данных так выглядеть… тускло, другого слова не подберу, вернее подберу, но вам станет обидно. Теперь даже не знаю… — как бы советуясь сама с собой, продолжала она. — Возник новый интересный ход… А вы не робкого десятка? — вдруг спросила она.
— Нет.
— Ну да, кто же сознается, что он трус.
— Я вас уверяю. Я занимался боксом, когда учился в университете. Я хорошо плаваю. Я могу постоять за себя…
Она опять как-то жалостливо-презрительно глянула на него.
— В физическом смысле вполне возможно. А в моральном вы — не боец!
Ольгерд опять смешался.
— Вы имеете в виду мое скромное положение…
— Вот именно, слишком скромное. Сколько вам лет?
— Двадцать семь.
— Не мальчик. Но время еще есть. Упустите, и тогда до гробовой доски останетесь скромным адвокатом. Скромность украшает, не спорю, когда нет других достоинств.
— Но вы же не знаете моих обстоятельств! — наконец не выдержав, возмутился Жилёнис.
— А зачем мне их знать? Я вижу то, что я вижу. Здорового, надеюсь, не глупого молодого мужчину, который влачит жалкое существование в вонючей конторе.
— Что же вы предлагаете? В бандиты идти?
— А хоть и в бандиты. Жизнь короткая, но яркая. Погулял, погудел на земле и отправился, куда следует. А вы?
— Вы меня пригласили, чтобы наговорить колкостей? — лицо Ольгерда покраснело от гнева.
— Колет! — рассмеялась Лора. — Колет глаза правда! Словом, прежде чем начнем говорить о деле, приведите себя в порядок. Что у вас за стрижка? Что у вас за куртка? А парфюм? — брезгливо потянула она носом. — Чуть лучше пахнет, чем в вашей конторе. Сделаем так! Раз уж вы сегодня затратили время, я вам выплачу гонорар. Но повторяю, приведите себя в порядок, кстати, вот визитка отличного стилиста. И приоденьтесь. Только не скупердяйничайте.
Лора протянула конверт. Жилёнис взял, толком не отдавая себе отчета в том, что он делает.
Ильховская притормозила и вопросительно посмотрела на него. Ольгерд, не понимая, чего от него ждут, тоже посмотрел на нее.
— Ой, ну выходите же! Как все сделаете, позвоните. Пока! — она так резко тронулась с места, что Жилёнис не успел выйти и ему пришлось прыгать на одной ноге, чтобы убрать из кабины другую. Сзади засигналили и захохотали.
Ольгерд бегом бросился в какой-то проулок. «Ужас! Стыд! — стучало в висках. Слезы, о которых он забыл после девяти лет от роду, вдруг подкатили к глазам. — Такой позор! Такой позор! Она… сука… сука… вызвала меня, чтобы надсмеяться. Господи, за что? За то, что я столько учился, столько знаю, за то, что сам пробиваю себе дорогу… — он остановился. — Нет, не пробиваю. Ползу. — Тут только он вспомнил о конверте, зажатом в кулаке. Открыл. Взглянул и обмер. — Гм? За насмешку столько не платят. Вероятно, она действительно что-то задумала и для этого ей нужен никому не известный адвокат. Но мадам даже ради собственного дела не может потерпеть тусклого и плохо, по ее мнению, пахнущего адвоката. Ладно, в любом случае я должен выполнить ее прихоть. Некрасиво будет скрыться с такими деньгами».
Ночь Ольгерд провел ужасно. Он горел от стыда и в который раз пытался разобраться, как могло случиться то, что случилось? Рос без отца. Отец — актер одного вильнюсского театра, во время гастролей в Москве женился на его матери. Она прожила с ним три года. Точнее не с ним, а в его крохотной квартирке, так как он то пропадал на репетициях, то уезжал на гастроли. Когда родился Ольгерд, мать подумала: «Ну вот у нас теперь ребенок, наладится семейная жизнь». Но отец бежал от ребенка, объяснив, что должен высыпаться после спектаклей. Мать узнала, где и с кем он высыпается, и предложила подать на развод, сказав, что уезжает в Москву. Он чуть ли не бросился ее целовать.
Второй раз мать замуж не вышла. Ольгерд рано понял, что ему ждать помощи не от кого. У матери не было денег нанимать ему репетиторов, поэтому свое поступление в университет он расценил как победу. Учился отлично. Но… пришло время искать работу. Протекции не было. Ум, обширные знания, почерпнутые не только в университете, но и благодаря постоянному самообразованию, не помогли. Кому в Москве нужен адвокат с литовской фамилией?.. Нашлась одна контора… Во всяком случае, работая в ней, он мог существовать.
