Шерил Андерсон - Роковая сделка
Утверждение, что я видела Линдси в похожей блузке, ничего не меняло, ведь эта вещь вовсе не была уникальной. А учитывая, что блузку облили духами, на которые у Линдси была аллергия… хотя это она так говорила. Но какими бы неубедительными ни казались мои доводы, я стояла на том, что найденный пистолет — орудие убийства, а убийцу следует как можно скорее передать в руки правосудия.
И тем не менее Донован смотрел на меня, болезненно щурясь:
— Что именно вы здесь делаете?
— То, что должна делать, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало искренне и без негодования. Не скрою, сначала у меня мелькнула другая мысль: заплатить, сколько положено, забрать пакет с блузкой и пистолетом, а дома спокойно разобраться и в пакете, и в собственных мыслях, прежде чем решать, что делать. Но потом я поняла, насколько важна такая улика, как пистолет, ведь именно из этого пистолета стреляли в Гарта. В недавнем прошлом я слишком вольно обращалась с уликами, но теперь узнала, чем это чревато, когда дело оказывается в суде. Не хотелось повторять прежних ошибок.
Но по какой-то причине Донован никак не мог этого уразуметь:
— Объясните, как получилось, что вы нашли орудие убийства здесь, в магазине подержанных вещей, после того как мы два месяца искали его во всех мыслимых местах, но так и не обнаружили?
— Я зашла сюда не за этим, — снова терпеливо и вежливо пояснила я, — просто не хотела, чтобы меня заметила Линдси. Потом я учуяла запах духов и подумала, что это неспроста. Вот и начала рыться в пакетах.
Мне казалось, я излагаю основные события лаконично и в том порядке, в котором они происходили, но Донован заставлял меня повторять мой рассказ снова и снова, пока его напарник не переместился за прилавок, чтобы еще раз поговорить с Трисией и пожилыми дамами.
— Молли, вы меня разыгрываете? — спросил Донован. В его голосе и выражении лица чувствовалась злость.
Его слова меня сильно задели, и я на некоторое время замолчала. Было непонятно, провоцирует он меня или правда в чем-то подозревает, поэтому стоило проявить осторожность.
— Уважаемый мистер Донован, несмотря на то что прежде у нас бывали разногласия, — сказала я профессиональным тоном, — я всегда старалась быть максимально полезной.
— Тогда на что я трачу свое драгоценное время? Вы полагаете, я поверю во все эти сказки, которые вы сочинили на пару с Малкахи?
Это двойное обвинение было еще более оскорбительным: он подозревал меня в том, что я хотела заманить его в ловушку, расставленную вместе с Питером. Впрочем, я предпочла не отвечать ему грубостью на грубость.
— Проверьте пистолет. Если Гарта убили не из него, я принесу извинения, ну а если из него, извиняться придется вам.
— Мне придется разве что отвезти вас в отделение, — еще больше разозлился он и схватил меня за локоть.
— То есть?
— Эту свою абсурдную историю вы подробно изложите в официальном заявлении, чтобы я не выглядел дураком.
— А не лучше ли вам поговорить с Линдси? — сказала я, из последних сил сохраняя самообладание.
— Чтобы вызвать ее на допрос, нужны более серьезные основания, чем эта ваша версия.
Как ни странно, я проявила не свойственную мне покладистость и кивнула:
— Ладно.
Трудно было определить, разозлило ли его мое желание помочь следствию или разочаровало.
— Что ж, тогда пойдемте.
Он внимательно следил за мной, очевидно, считая, что я блефую, но я кивнула в сторону Трисии:
— Могу я сказать подруге, что ухожу?
Он не возражал, но Трисия уже сама спешила к нам:
— Что происходит?
В самых дипломатических выражениях, которые только пришли мне в голову, я обрисовала ситуацию, и Трисия твердо заявила:
— Я еду с вами.
— В этом нет необходимости, — попытался заверить ее Донован. — Вашу подругу ни в чем не обвиняют, я просто хочу получить от нее письменное заявление…
— Я с вами, — повторила Трисия тоном, в котором звенела сталь.
— Что ж, в таком случае поспешим, потому что сегодня вечером мы все присутствуем на гала-представлении. — Я радостно улыбнулась Доновану, но Трисия смотрела на него все так же сурово, и я даже подумала, что ее приглашение вот-вот потеряет силу.
Новатны остался в магазине, чтобы успокоить старушек и завершить осмотр, а мы в сопровождении Донована отправились в полицию. Между прочим, в то же отделение, где работал Кайл. Я гнала от себя эту мысль, но навстречу нам стали попадаться сотрудники, с которыми я познакомилась, когда Кайл приглашал меня на корпоративные вечеринки. Правда, мое появление никого из них не шокировало, а это означало, что Кайл пока не объявил меня персоной нон грата. Однако несколько человек все же остановились и с интересом наблюдали, как мы с Трисией следуем за хмурым Донованом в комнату для допросов, и привлекали их явно не наши наряды.
Все прошло почти гладко. Трисия села рядом со мной и внимательно вслушивалась в каждую реплику Донована, стараясь понять ее истинный смысл. И хотя лицо ее оставалось бесстрастным, я чувствовала ее поддержку.
Мы с Донованом вели себя вполне цивилизованно: выполнили все формальности и внесли ясность во все вопросы. Именно так все и должно происходить в кабинете следователя — сухо и профессионально. И лишь изредка я на пару секунд отвлекалась, пытаясь представить дальнейшие события: придет ли, несмотря ни на что, на гала-представление Донован, будет ли там Линдси и купила ли она новые туфли. Даже излагая, как мне удалось обнаружить орудие преступления, по моему убеждению принадлежавшее Линдси, я сознавала, что моя версия неполна и основана на догадках. И все же чутье подсказывало мне, что она замешана в убийстве. В то же время я понимала, что Донован обязан следовать жестким правилам, потому что догадки и озарения в суде не пройдут.
Когда мы поднялись, чтобы уйти, я собиралась сказать ему что-нибудь приятное о том, как хорошо мы вышли из положения, но то, что произошло в этот момент, начисто перечеркнуло достигнутое. Донован открыл дверь, и тут в помещение заглянул Кайл со словами: «Слыхал, дело приняло любопытный поворот…» Заметив меня, он замолчал, не договорив. Очевидно, тот, кто сказал ему о «любопытном повороте», не упомянул обо мне. У всех возникло неприятное ощущение, которое появляется, когда люди замолкают при твоем появлении, а это может означать лишь одно — разговор, причем не самый лестный, шел именно о тебе.
— Привет, Кайл, — сказала Трисия, как всегда готовая встать на мою защиту.
— Трисия, — произнес Кайл без малейших эмоций.
Страшно хотелось спросить, как у него дела, где он был, когда мы помиримся, но я смогла выдавить из себя только «здравствуй».
