Елена Ярилина - Светлый берег радости

— Чего вы хотите?

— Хочу кое-что узнать.

— Что именно?

— Мы будем на пороге разговаривать или вы все-таки впустите меня в эту засекреченную комнату?

Женщина нехотя посторонилась, и я вошла. В комнате были еще две женщины, обе постарше, они смотрели не враждебно, но как-то непроницаемо.

— Это не секретная комната, но все-таки бухгалтерия, а не проходной двор.

— Вчера, когда я была именно посторонней, я смогла спокойно сюда войти, а сегодня я, пусть временный, но сотрудник, пришла по делу, вы не хотите пускать меня, забавно!

— Катя просто погорячилась, — примиряюще сказала самая старшая из женщин, та самая, которую мое вчерашнее вмешательство спасло от увольнения. — Присядьте, я вас слушаю.

— Давайте для начала познакомимся, меня зовут Ася, я буду работать секретарем, пока Лида Серова болеет. А вы, наверное, главный бухгалтер?

— Да, вы угадали, меня зовут Валентина Ивановна, а это Светлана Михайловна и Катя.

— Валентина Ивановна, Лида не звонила, как она себя чувствует?

— Можно подумать, что вам это и вправду интересно, небось про зарплату пришли узнать, — продолжила Катя военные действия, но я не сочла нужным реагировать на ее вздорную реплику.

Главбух покачала головой, глядя на Катю строго, а мне ответила:

— Она мне вчера домой звонила, перелом у нее сложный, как долго будет срастаться кость, она не знает. Рука болит сильно, дома муж и ребенок, а делать она ничего толком не может.

— Жаль, что все так получилось, я желаю ей побыстрее выздороветь, но в любом случае я здесь только на время ее болезни и не собираюсь отнимать у нее работу. Так что если вы злитесь на меня из-за этого, то напрасно. — С этими словами я обвела взглядом всех троих.

— Нет, не поэтому, — вступила в разговор Светлана Михайловна, — но вы ведь что-то хотели у нас спросить?

— Да, я хотела узнать у вас, где посуда? Женщины при этом простом вопросе воззрились на меня так, словно я сказала что-то неприличное.

— Посуда? Какая посуда?

— Насколько я знаю, в любом офисе положен определенный набор посуды, которая обычно хранится у секретаря, но я посмотрела во всех шкафах и ничего не нашла. Вы дружите с Лидой, может быть, что-то знаете о посуде?

— Лидина чашка хранится у нас, потому что она обедала всегда с нами, но она принесла ее из дома, ни о какой другой посуде мы не знаем, — ответила Светлана Михайловна холодно.

Мне показалось, что главбух хотела что-то сказать, но, когда я посмотрела на нее, она молча отвела глаза.

— А вы что, собираетесь его чаем поить? — вскинулась Катя.

— Вы ведь рассчитываете ему зарплату и даже наверняка не обманываете его, не так ли? — спросила я, по-прежнему адресуясь ко всем сразу.

Валентина Ивановна покраснела.

— Мы вообще никого не обманываем!

— Правильно. Потому что это ваша работа. А я собираюсь подавать шефу кофе и не расплескивать его, потому что это часть моей работы.

Женщины молчали, но на меня не смотрели, и я поняла, что ничего они мне не скажут.

— Ну раз вы не знаете ничего про посуду, то не буду больше вам мешать, — мирно подытожила я, встала и уже у двери добавила: — Пойду искать административно-хозяйственный отдел или завхоза, не знаю, как у вас это ведомство называется.

— Завхоз. А зачем он вам?

— Ну как зачем? Пусть выдаст все полагающееся. Прежде чем искать завхоза, я решила проверить, как там мой кабинет, все-таки я минут десять отсутствовала. Пол был застлан дорожкой, довольно пыльной, шагов слышно не было, поэтому мужчина, роющийся в моем столе, не слышал, как я вошла. Несколько секунд я созерцала его лысеющую склоненную голову, потом кашлянула. Мужчина вздрогнул, выпрямился и ногой задвинул ящик стола. Некоторое смущение отразилось на его физиономии, но, решив, видимо, что нападение — это лучшая защита, он спросил сурово:

— Кто вы?

— Я хозяйка этого кабинета, временная, меня зовут Ася, а вы кто, уважаемый?

— Ася? Ну вот что, Ася, я Николай Николаевич, завхоз, и проверяю наличие канцтоваров.

— Прекрасно! Вы-то мне и нужны.

Я широко улыбнулась, взяла его под руку и подвела, слегка упирающегося, к шкафу, открыла дверцы и показала пустую полку, которую заранее освободила от бумаг и даже протерла от пыли.

— Вот, полюбуйтесь.

— На что любоваться? Здесь же ничего нет.

— Вот именно, уважаемый Николай Николаевич, вот именно! Но мы-то с вами знаем, что здесь много чего должно быть. Не так ли?

— He понял! Выражайтесь яснее, что здесь должно быть?

— Охотно! Фужеры, рюмки, тарелки, столовые приборы, чайный сервиз, вазы под цветы и под фрукты, — перечисляла я, загибая пальцы, взглянула на ошеломленного моим натиском завхоза и продолжила: — Насчет чая, кофе и сахара я выясню у шефа, кто это закупает и на что, но вот видите: здесь есть умывальник, что очень удобно, но нет ни мыла, ни полотенца, хотя бы бумажного, что очень неудобно.

Лицо завхоза пошло пятнами.

— Не понимаю, почему вы мне предъявляете все эти претензии?

— А кому? Ведь вы же завхоз.

— Да, я завхоз, но не купец со складом, полным товаров. Все, что требуется, я выдал в свое время Серовой, спрашивайте с нее.

— Вы хотите меня уверить в том, что Лида Серова, уходя вчера на обед, забрала с собой всю посуду, продукты, мыло и прочее? Я присутствовала вчера при ее неудачном падении, ничего этого у нее не было.

— Значит, она куда-то все разбазарила.

— Хорошо, я позвоню ей, хотя это ничего не даст. Если что утрачено, испорчено, разбито, надо списать по акту, ну это вы лучше меня знаете, и купить новое. А такие вещи, как салфетки, мыло, туалетная бумага, вообще выдаются ежемесячно, сегодня как раз первое февраля, начало месяца, я могу получить их сейчас?

Позади нас раздались громкие размеренные аплодисменты. Завхоз аж подпрыгнул от испуга, я оглянулась с любопытством. Перед нами стоял моложавый мужчина приятной наружности в расстегнутой богатой дубленке и щегольском костюме под ней.

— Герман Александрович! С приездом! Я так рад, что вы вернулись! Как съездили? — прямо-таки расцвел завхоз, мне почудилось, что даже от его лысины стало исходить сияние.

— Вижу, что ты рад, я с самолета прямо сюда, вхожу и что вижу и слышу? Ты, старина, обижаешь какую-то девушку, даже мыла ей не даешь. Нехорошо, право, нехорошо! Кстати, кто она, наша новая сотрудница? — Герман Александрович говорил легким, шутливым тоном, но в глубине его больших голубых глаз мерцали льдинки, и к тому же мне не понравилось, что он спрашивал обо мне у завхоза, а не адресовал свой вопрос мне, словно меня здесь и не было.