Анна Карельская - Запретное влечение (СИ)
С ней.
В ней.
Да как угодно. Ведь я готов быть у её ног, вечным сторожевым псом, лишь бы уголки её губ взмывали вверх. Так игриво и изящно, как умеет только Она.
Я слишком истосковался по ней. А ещё по своей душе, которая бродила где-то рядом с моей девочкой. А её была здесь, со мной. Только я не ощущал её физически. Чувствовал, да, но не мог прикоснуться, прижать к себе. Ничего не мог! И это угнетало меня больнее, чем наркотическая ломка. Быть может, я и не знаю в точности, каково оно, но, безусловно, весь я – словно вывернут наизнанку, абсолютно лишённый самого главного наслаждения всей моей жизни.
Позади меня раздаётся резкий хлопок двери, вырывая меня из своих мыслей. Никогда не был замкнутым человеком, погрязшим в своём вымышленном мире, но сейчас, видимо, стал. Кто-то постоянно вторгался в мою полупустую реальность, нарушая поток моих болезненно-сладких воспоминаний. Я злился. Ощущение, будто тебя вырывают из транса, в который ты так удачно вошёл. Но на этот раз я догадывался, кто это мог быть, когда по паркету застучали каблуки.
– Ну что, ты готов, Ромео? – слышу знакомый голос.
Облокачиваюсь руками о зеркальную раму и вглядываюсь в отражение позади себя. Розали. Сегодня она, как ни странно, вырядилась менее вызывающе, нацепив на себя закрытое платье, без всяких свойственных ей декольте и глубоких вырезов. Коротко киваю девушке и стараюсь взять себя в руки.
Наверняка Рози тоже немного нервничает, хоть никогда и не признается в этом. Сегодня наши проекты будут представлены на суд знаменитых фотографов и различных прославленных мастеров нашего дела. Возможно, именно сегодня кого-то из нас заметят и пригласят на стажировку, а может, и в личные помощники одного из них.
Однако я едва ли переживаю на этот счет. Сегодня у меня есть один-единственный и самый главный зритель – Миа. Если, конечно, она придёт. Да, мы обменялись с ней прошлой ночью сообщениями, но зная её характер… И если вдруг она захочет проучить меня, – что же, я беспрекословно вынесу всё, что она мне уготовила. Лишь бы видеть её. Чувствовать рядом. Привычно сходить с ума.
– Она здесь? – единственное, что я желаю знать именно сейчас.
Роуз хитро улыбается мне в нашем отражении и, подойдя ближе, кладёт свои пальцы на моё плечо.
– Вы справитесь Уилл, – шепчет она. Кажется, я улавливаю в её голосе искренность, отчего медленно поворачиваюсь к девушке лицом. Всё это так чертовски странно, абсурдно, но так оно и есть. Она абсолютно серьёзна. – Хватит так на меня смотреть. Сама не пойму, как записалась в фанаты вашей аморальной любви.
Я продолжаю изучать её, не произнося ни слова. Рози, безусловно, поменялась за последнее время. Но сказать, что меня пугают такие контрастные перемены, – это не сказать ничего. Хотя, наверное, её и саму это напугало. Она то и дело надевала на себя привычную для неё маску властной стервы. Но иногда вся эта мишура соскальзывала с неё. И Рози, так или иначе, было не по себе. Потому она снова пряталась. Так это всё виделось мне.
– Кстати, с твоей зоны все не сводят глаз! Кажется, ты вызываешь всеобщий ажиотаж со своей «М», – сладко протягивает девушка и, подойдя к окну, закуривает тонкую сигарету.
Я улыбаюсь ей. Чёрт возьми, она знает всё, что я подразумевал под этим коротким названием.
Арендованная студия была поделена на несколько зон, где полукругом располагались все снимки каждого студента. Задумка была интересная, особенно потому, что каждая зона сопровождалась определённой подсветкой с выбранным нами цветом. Так как студентов было слишком много, чтобы участвовать, ещё полгода назад произвели некий отбор, и каким-то чудом мы с Рози оказались здесь. Это был один из тех шансов в жизни, что выпадают предельно редко. Но мой шанс блуждал где-то по залу, рассматривая фотографии, которые были всецело посвящены ей.
– Это хорошо, думаю. Ну, а как же твоя зона? – отвечаю я, поддерживая разговор.
– Несомненно, привлекла бы больше внимания, будь я обнажена на снимках, – смеётся Роуз. – На самом деле всё не так уж плохо. Ведь в нашем случае у всех шансы равны, сам понимаешь. Толпа – это так, для галочки и всеобщего обожания, а вот главная аудитория будет слушать всех нас через проклятые полчаса. Твои коленки ещё не дрожат? Мои, кажется, уже начинают.
– Ты нервничаешь, Рози? Это что-то новенькое, – говорю я, ухмыляясь. – Так… ты теперь с Колином?
– Да, абсолютно верно. С ним. Можешь ничего не говорить, Уилл. Будет достаточно и того, что ты уже наверняка кусаешь локти, – подшучивает она.
Я смеюсь. Розали остаётся собой – с её чрезмерным самомнением и, как ни странно, обаянием. Тем не менее, я по какой-то причине рад, что она сейчас здесь.
– Ладно, надеюсь, я немного тебя взбодрила. А теперь вперёд! Покажи своей девочке, что ты её заслуживаешь.
– О, прошу тебя, дорогая, скажи, что это не ты, а твоя добрая сестра-близнец, – простонав, улыбаюсь я. Отзываться о Мии доброжелательно – для неё это слишком.
– Я колдовала над её новым образом слишком долго, чтобы пустить всё на самотёк. Просто не подведи эту крошку, ясно? Пусть она и иссушила весь мой мозг за эти дни, но Мел заслуживает своего счастья.
Я немного настораживаюсь, услышав о «новом образе» и «за эти дни», о чём сболтнула Роуз, но едва заметно киваю ей.
– Теперь твоя карма почти не запятнана, так?
– Нет, не так, – вздыхает она театрально. – Чтобы её отбелить, потребуются годы, малыш.
– Ну, раз так, то, быть может, ты поможешь мне кое-что провернуть?
Она выглядит настоящей лисицей, когда понимающе кивает и широко улыбается мне в ответ.
– Думаю, моя карма может и подождать, – смеётся она и, похлопав меня по плечу, добавляет: – Что там у тебя?
***
Студия заполнена до отказа. Сосредоточенные мастера своего дела, преподаватели и простые люди, пришедшие поглазеть на свежие таланты фотоискусства. Для всех них мы – словно маленькая вишенка на торте. Ещё не совсем созревшая, но уже притягивающая взгляды. Когда ты делаешь свои первые серьёзные шаги в таком нелёгком деле, как искусство, – есть только два возможных развития событий: либо всё твое творчество раскромсают на мелкие кусочки, слетевшись к твоим стараниям, как стервятники; либо ты будешь хоть немного, но оценен. И, конечно, никто тебе не даст гарантии. Ведь судьба – такая лгунья, с ней никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Что же касается меня, то я давно принял одно важное решение: надеяться лишь на себя. И трудиться.
Я стою в группе участников и стараюсь слушать завершающую речь Рози. Но она ли это? Девушка говорит так мягко и искренне, что я совсем не узнаю в ней старую подругу, которая казалась всем среднестатистической пустоголовой стервой. Тема её проекта: «Сильный пол». Но она говорит о женщинах. Мужчины в зале, по идее, должны были плеваться и, усмехаясь, качать головой: «Очередная феминистка», но Роуз сумела тронуть и их сердца. Она говорила и говорила: о том, как трудно приходится матерям-одиночкам, с каким упорством женщины стараются защитить своих детей, когда глава семейства – хренов насильник, о карьеристках, не знающих значения слова «счастье»… В её словах был заключён глубокий смысл, и, проговаривая свою речь, она сочувствовала каждой из своих героинь. Снимки же так цепляли взгляд, что у некоторых в зале наворачивались слёзы. Роуз показывала обратную сторону медали. И её разглядели.
