Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Он расслабленно привалился спиной к холодной стене, прикрыв глаза, и даже почти перестал дрожать, когда пушистое бамбуковое полотенце внезапно... оказалось обернутым вокруг него?!!
«Что происходит?!»
В следующую секунду он осознал, что Мо Жань вместо того, чтобы повесить полотенце на душевую кабинку, зачем-то вошел внутрь — и, ничуть не смущаясь, уже вовсю орудовал чертовым клочком ткани, растирая Ваньнину грудь и спину. Его руки двигались бережно, но с каждым прикосновением кожа все равно покрывалась красными пятнами, как если бы ее терли изо всех сил.
— Что ты делаешь?! — Чу тут же вскинулся, отстраняясь.
— Пять минут уже давно прошло, — тихо прошептал Мо Жань, и его глаза сверкнули, а искусанные губы растянулись в усмешке. — Ты здесь снова собрался превратиться в ледышку?
Ваньнин бросил на него испепеляющий взгляд.
— Я попросил полотенце, а не вытирать меня.
Мо Жань лишь приглушенно рассмеялся на этот выпад.
— Что смешного? — балетмейстер Чу хмуро уставился на него. — Ты себя в зеркало видел? Ты действительно... не понимаешь?
— Не понимаю — чего? — Мо Жань подался вперед, и его взгляд плавно скользнул по шее Ваньнина, открытым плечам — и ниже, к налитой мышцами груди и рельефному прессу.
Несмотря на некоторую хрупкость, Чу был отлично сложен, и его никак нельзя было назвать женственным. Впрочем, он сам считал себя излишне тонкокостным и худощавым, а потому предпочитал носить оверсайз. Вот только сейчас у него не было возможности укрыться за слоями мешковатой ткани. Он был весь как на ладони… это одновременно и смущало, и выводило из себя.
— Вэйюй!.. — Ваньнину казалось, его голова вот-вот взорвется от противоречивых ощущений, однако он должен был донести до юноши всю опасность ситуации. — Разве тебе не показалось, что я способен… причинить тебе боль?
Он вцепился в полотенце, отчаянно проклиная настойку, собственную глупость, а заодно — и беспечность Мо Вэйюя, который будто специально не хотел замечать, насколько нездоровыми были реакции Ваньнина.
— О… — Мо Жань усмехнулся, и его пальцы накрыли судорожно сжатую ладонь Чу. Жар его прикосновения, казалось, просачивался под самую кожу.
Балетмейстер дернулся, пытаясь отпрянуть в сторону, но за его спиной находилась стена. Ее твердая поверхность не располагала к маневрам.
— Значит, ты боишься, что навредишь мне? — продолжил Вэйюй тихо, и его голос был мягким, словно драгоценный бархат.
Свободной рукой он прикоснулся к собственной прокушенной губе, словно оценивая нанесенный урон.
Ваньнин проследил за его движением, судорожно сглатывая. Почему то, как этот юноша прикасался к собственному рту пальцами, вызывало в нем целую бурю эмоций?.. Он не мог смотреть на него и не представлять, каково было бы чувствовать его на себе. Подобная мысль заставила его вспыхнуть так отчаянно, что, должно быть, его лицо сравнилось по цвету с сигнальным фонарем.
Словно уловив состояние Ваньнина, Мо Жань не торопился убирать руку от лица. Он прошелся кончиками пальцев по своим губам, а затем скользнул к подбородку и шее. Все это время его полуприкрытые веками глаза неотрывно следили за тем, как Ваньнин реагирует на его действия.
«Что, мать вашу, он делает?..»
Чу словно под гипнозом продолжал пялиться на Вэйюя, жадно ловя каждое движение юноши. Его дыхание участилось, а по спине прошел холодок, как если бы Мо Жань прикасался не к себе, а к… нему.
— Но ты не сможешь причинить мне боль, если не притронешься ко мне и пальцем, — продолжил Мо Жань. — Скажи, ты хотел бы посмотреть, как я касаюсь себя?.. Просто посмотреть?
— Мо Жань!.. — Ваньнин побагровел. В его голове внезапно опустело. Рука Вэйюя, все еще сжимающая его пальцы, неожиданно сместилась, оттягивая полотенце, в которое Ваньнин так отчаянно кутался.
— Чего же ты боишься на самом деле, Ваньнин?..
— Я не боюсь!.. — Чу замер, а его глаза изумленно распахнулись, потому что Мо Жань наконец оставил его в покое, и теперь стягивал одежду уже с себя. И даже то, как он раздевался, было чудовищно… чувственным.
Они жили под одной крышей уже несколько недель, и мужчина, разумеется, уже видел его частично обнаженным — и даже как-то несколько раз делал ему массаж спины. Но в моменты, когда Мо Жань оказывался без одежды, Чу всегда старался не смотреть слишком пристально.
Сейчас же, чтобы перестать разглядывать бесстыдного юношу, ему пришлось бы разве что ослепить себя. Вся его сила воли разом куда-то исчезла. Он просто не был в состоянии закрыть глаза и игнорировать происходящее.
Его взгляд, не подчиняясь доводам рассудка, следил за гипнотическими движениями рук Вэйюя, который уже стянул с себя футболку, а затем уперся пальцами в пояс джинсов, теребя пуговицу. Темная грубая ткань контрастировала с медового цвета кожей, а мышцы пресса соблазнительно перекатывались при каждом движении, заставляя Ваньнина отчетливо чувствовать себя самого ужасно извращенным… и в то же время представлять, как он сам бы прикасался к этой мускулатуре.
Он тихо выдохнул, мысленно осыпая себя проклятиями.
«Не смотри! Не смотри, Ваньнин…!»
Но он продолжал, будто зачарованный, следить за тем, как Мо Жань расстегивает ширинку. В следующее мгновение он увидел ту самую часть тела, которую так отчетливо прочувствовал бедром немного ранее. И, если на тот момент он не был уверен, показалось ли ему, что эта часть просто огромна — теперь все сомнения исчезли. Мо Жань был весьма щедро… одарен.
Взгляд Вэйюя тут же встретился с глазами Чу, и он мягко усмехнулся.
— Смотри, что ты со мной делаешь, Ваньнин.
— Заткнись!.. — балетмейстер все еще не мог мыслить трезво. Его мысли метались, словно ополоумевшие мотыльки, вертящиеся вокруг единственного источника света.
Он внезапно ощутил, что совершенно растерян, и понятия не имеет, что следует делать в подобной ситуации. По сути, Мо Жань действительно и пальцем к нему не притронулся — но он уже был настолько возбужден, что даже дышал через раз. Колени неожиданно сделались ватными.
Когда Мо Жань обхватил себя рукой и принялся ласкать себя, Ваньнин едва не застонал в голос.
«Не смотри!..» — повторял он в тысячный раз самому себе, словно это было спасительной мантрой. Обжигающая волна стыда наконец помогла ему прикрыть глаза, но он все еще не мог ни на чем сконцентрироваться. Лицо горело.
— Ваньнин, — позвал его хрипло Мо Жань, продолжая двигаться, — Я хочу, чтобы ты видел… как я хочу тебя… — он не останавливался ни на секунду, а его
