Две жены моего мужа - Лия Султан
— Ты тоже больной! — цежу сквозь зубы, а он снова хохочет зловеще.
— Я чемпион области по шахматам. И в моей партии все складывалось так, как я хотел. Он должен был умереть в горах. Мы все рассчитали. Но амнезия оказалась даже интереснее. Тем более, Лина залетела. Представляешь, с первого раза! Не то, что ты! — злорадствует Чингиз.
— Урод! — выплевываю я.
— Как приятно было смотреть, как вся его жизнь рушится. Помнишь, как ты мне пригрозила по телефону: “Я акционер, а ты Чингиз наемных директор, поэтому либо ты мне скажешь, какие дела у Карима с Линарой, либо я поставлю вопрос о твоем отстранении”. Помнишь?
Прикрываю глаза, потому что тогда я в сердцах действительного это сказала.
— Богатая, испорченная с**а, — он ходит из стороны в сторону, размахивая пушкой. — Ты получила то, что заслужила.
— Ты психопат! Твое место в психушке.
— Все, с***а, ты мне надоела, — рычит он, снова откладывает пистолет и надвигается на меня.
Какие-то ничтожные секунды и он придавливает меня своим телом. Я извиваюсь, пинаюсь, кричу так сильно, насколько мне позволяет севший голос. Кожа ремня больно сдавливает запястья. Выхода нет. Надежды тоже. Спасения нет.
Чингиз разрывает блузку и ведет мерзкими, влажными губами по груди. Слезы градом катятся по щекам, внутри все леденеет, превращаясь в острые сосульки, пронзающие насквозь все органы.
— Нет! Не надо! Нет! — реву, когда он стягивает с меня брюки, а затем приспускает свои.
— Нееет!
— Не дергайся, — смеется он и зажимает мне рот. — Тебе понравится.
Глава 50
Жмурюсь только, чтобы не видеть его лица. Глаза горят от ядовитых слез, а сил сопротивляться уже не осталось. В голове мелькнула страшная мысль: “Как я буду жить после этого?” Потому что я понимаю, что он не остановится.
— Скажи мне, почему они с ума по тебе сходят? — шепчет он в ухо, а я слышу только, как трещит по швам нижнее белье. — Что в тебе такого, м?
Мычу и из последних сил пытаюсь его отпихнуть…и вдруг слышу, как вдалеке падает что-то тяжелое, потом шум, шаги и громкий треск, крики.
Огромный мужик в военной форме, бронежилете, черной каске и маске сшибает Чингиза и валит его на пол. Следом залетают еще двое. Слышу, как этот урод кричит от того, что боец спецназа придавил его.
Я же это время я лежу, прикованная к кровати, в разорванной блузке, трусиках и болтающихся на щиколотках брюках. Лицо не только опухшее, но и пунцовой от стыда.
— Зара! — поворачиваю голову на голос и вижу Карима. Бледный… нет, скорее белый, как бумага, он подлетает ко мне и сначала прикрывает меня покрывалом, а затем развязывает. — Сейчас, моя милая. Сейчас. Потерпи.
Как только ремень падает на пол, я прикрываюсь руками и испуганно смотрю на бывшего мужа.
— Карим, — подбородок дрожит, голоса практически нет.
Внезапно его лицо чернеет, кулаки сжимаются, а крепкие желваки на скулах неистово пляшут. Не успеваю и глазом моргнуть, как он оказывается рядом с Чингизом, которого только что поднял с пола боец. Удар, второй, третий. Противник не может сопротивляться, потому что теперь на его запястьях сомкнулись наручники.
Мой Карим орет дурниной, выкрикивая такие ругательства, что волосы дыбом. Но что интересно, спецназовец это позволяет. Разве такое бывает?
— Хорош. Хорош. Все, — одергивает Карима другой боец. — Выпустил пар и хватит. Нам еще отчет сдавать.
— Сгниешь в тюрьме, — угрожает муж, схватив Чингиза за затылок.
Тот дергает головой, сплевывает кровь на пол и скалится:
— Я тебя и твою семью даже оттуда достану, с**а. Ненавижу вас. Ты должен был сдохнуть на той трассе.
— Уводим, — басит мужик в камуфляже.
Как только они уходят я вскакиваю с кровати, накрываю плечи покрывалом и лечу за ними.
— Зара! — окликает меня Карим.
— Где Дильназ? Она оставалась в доме. — хрипло бросаю через плечо, но из-за пережитого стресса ноги подкашиваются и я чуть не падаю.
— Диля в безопасности. Вам обеим надо в больницу
Карим вовремя подхватывает меня на руки и несет через огород к первому дому. На территории работают полицейские и криминалисты, а я ищу глазами дочку.
— Здесь ее нет, — начинаю нервничать, когда не вижу свою девочку.
— Наверное, они вышли за ворота, — предполагает Карим.
— Кто — они? Да спусти ты меня, я сама могу, — шепотом ворчу, и он подчиняется. Да, я сейчас неадекватна.
Он приобнимает меня за плечи, а я еще крепче сжимаю ткань, прикрывающую разорванную блузку. Стоим у калитки и озираемся. Вижу нескольких людей в полицейской форме, которые что-то живо обсуждают и идут в нашу сторону. И только сейчас я замечаю белые с радужными полосками кеды, которые сама покупала. Понимаю, что ее держит на руках какой-то мужчина. Вот он поворачивается, и я вижу, что это Аслан. Мы встречаемся взглядами, и он кивает мне, а я ему. Голова Дили лежит на его плече, и он что-то ей шепчет с улыбкой. Она смотрит сначала на него, а потом резко на нас и кричит:
— Мама! Папа!
Мы с Каримом подбегаем к ней и забираем из рук Аслана. Она все еще слабенькая, но я крепко стискиваю ее в объятиях и зацеловываю лицо.
— Маленькая моя! Доченька! — голоса нет, но я вытягиваю его, как могу.
— Мама! — она обнимает меня и плачет. — Я так за тебя испугалась!
***
За окном уже темно, а я лежу рядом с дочкой на большой кровати и слушаю ее размеренное дыхание. Наконец-то мы в безопасности, а все случившееся — как страшный сон. Очень страшный. После того, как Карим нас нашел, он сначала отвез нас в больницу, а оттуда к моей маме. Ехать домой я категорически отказалась и попросила Карима продать особняк. Слишком много плохого случилось в нем за последнее время. Мы строили его, чтобы жить долго и счастливо, но сейчас я боюсь туда возвращаться.
От бывшего мужа я узнала, что Нурия в больнице с сильным сотрясением. Муса подкрался к ней на кухне и ударил по голове. Охранников он вырубил сильным снотворным, который подлил им в чай. А моему телохранителю пережал сонную артерию. Сейчас Алексей тоже в клинике под наблюдением
