Влипла! или Смотри, не влюбись (СИ) - Тата Кит
— Поверю твоему опыту, — улыбнулась та, сделав от нас с Тимкой большой шаг назад.
— Что ж, Алина, — напомнила о себе маман. — Я вас оставлю. В салон-то мне, всё-таки, нужно успеть попасть. Тем более, внизу ждёт такси.
— Хорошо. Екатерина Михайловна. Спасибо, что позволили мне увидеться с сыном. Это лучший день в моей жизни.
— Не благодари, Алиночка. А с Мироном мы ещё поговорим. Нельзя лишать ребенка матери. Кто знает, может, вы ещё помиритесь с ним и будете жить, как раньше. Хотя бы ради общего сына стоит попробовать. А всё остальное, — мазнула по мне женщина небрежно. — Мелочи и ошибки, через которые можно перешагнуть ради ребенка, и забыть. Трудности — они временны. Нужно быть мудрее, Алина. Ладно, я поеду, а вы пока пообщайтесь. Скоро вернусь.
Кажется, еще никто и никогда не давил так на мою совесть и не унижал одновременно.
Глава 46
Я сегодня точно побью рекорд по интенсивности закатывания глаз. Либо я придирчива, либо эта росомаха с когтями длиннее моих рук, совершенно не в курсе, как обращаться с детьми. Алина в этой квартире меньше десяти минут, но я уже раз сто представила, как выкидываю её за дверь, вцепившись в безупречную укладку.
— Не нужно давать Тимке такие крошечные детали, — уже не выдержала я, отобрав у горе-мамы её же брелок от ключей с кучей каких-то блестяшек, одна из которых уже успела отвалиться. — К тому же, это ключи — сама грязная штука после денег и сортира. А вы их ребенку.
— А ты откуда такая знающая? — окинула меня женщина скептическим взглядом. — В шестнадцать, поди, родила?
— Нет. Я собираюсь родить в сорок, как вы.
Мысленно возненавидела себя за столь детскую шпильку, но более изощренно, как это делала Алина, я не умею.
— Пойдём, Тимка. Покормлю тебя, — встала я с малышом на руках, который так и не согласился находиться у Алины на руках дольше одной секунды.
— Сколько воспоминаний связано с этой квартирой, — мечтательно вздохнула Алина. — Что мы с Мироном иногда вытворяли на этом диване… Вспомнить стыдно, — хихикнула она игриво.
— Вы про энурез? — спросила я скучающе, обходя этот самый диван, на который теперь больше никогда не сяду.
— Кусайся, деточка, кусайся. Что тебе ещё остаётся? Ты же помнишь, что он со мной ещё не развелся? Понимаешь, что это значит? — хмыкнула Алина и с этой секунды флёр несчастной скучающей по сыночке мамочки спал с нее окончательно. В общем-то, он растворился уже с уходом демонической маман, так как моментально включилась хозяйка квартиры, которая знает и помнит расположение каждой пылинки в этом доме.
— Мирон всё так же педантичен, — полезла она в шкаф в его комнате. Достала одну из рубашек и занюхала её так крепко, что казалось, очень скоро я услышу звук пылесоса, который подавился носком, забытым кем-то под диваном. — Снова начал пользоваться этими духами. Ненавижу их. Эвкалиптом воняет так, будто ополаскиватель для рта кто-то на него пролил, — заключила она, просто швырнув рубашку обратно в шкаф.
И в этот раз я сдержалась. Молча вернула рубашку обратно на вешалку, пока Алина утопала в детскую.
— Пойдём посмотрим, что там ещё твоя мама-ревизор разбросала. Игрушки твои, наверное, по всей комнате? — чмокнула я Тимку в щечку и вышла с ним из комнаты, чтобы зайти в детскую и застать там возмущенную Алину.
— Убожество. Зачем в детской эта кровать? Для няньки? — морщила она накрашенное личико, глядя на кровать, в которой мы однажды с Мироном случайно уснули. — Скажу Мирончику, он её вынесет на мусорку. В детской должен спать только ребенок.
И снова я молча закатила глаза.
— Пойдём, Тимка, кушать, — послала я мысленно Алину в далекое пешее, но пошла она, почему-то, следом за мной и Тимкой в кухню. — Садись, мой хороший. Пристегиваем ремни, сейчас полетят самолётики.
— Не нужно с ним сюсюкать. Он вырастет размазней, — менторским тоном указала мне Алина.
— Тимка еще совсем ребенок. И я буду разговаривать с ним так, как нужно разговаривать с ребенком.
— И что только Мирон в тебе нашёл? — окинула она меня брезгливым взглядом.
— Профессиональные качества няни, — выронила я, едва сдерживаясь от того, чтобы не начать драку маленькой ложечкой. Только присутствие рядом Тимки останавливало меня от полномасштабного конфликта на повышенных тонах.
— Ну, да, — хмыкнула Алина. — Больше в тебе ничего и нет. В общем-то, Мирону это и нужно было, чтобы рядом с ним находилась тень, которая его будет обстирывать, кормить, убирать и в рот заглядывать… С его холодностью и неспособностью любить такая, как ты, — отличный вариант. А ты ещё и юная, совсем ручная…
«С его холодностью и неспособностью любить»? Эта женщина, вообще, хоть немного знает Мирона или она ошиблась квартирой?
В мыслях отчего-то сразу всплыли слова того байкера из бара, который сказал о важности поступков, а не внешнем лоске. Если оценивать Мирона по поступкам, то более заботливого, внимательного и любящего своего сына человека не найти во всем мире.
Как она, живя с ним в браке, не смогла этого разглядеть?
— Помнится мне, по вашему спектаклю перед Екатериной Михайловной с натужными слезами, вы пришли сюда, чтобы уделить внимание своему сыну, а не мне. Может, вам нужен указатель, чтобы вы не забывали, кто из нас двоих ваш сын? Или я могу позвонить Мирону, чтобы он приехал и всё вам объяснил. Уверена, у него это получится лучше.
— А знаешь, ты права, — согласно кивнула Алина, нервно прикусив внутреннюю сторону щеки. — Пожалуй, хватит тебе моего внимания. На сегодня. Тимур, — позвала она его так, будто малыш должен был выпрямиться по стойке «смирно». — Идём со мной. Пусть твоя няня займётся своими хозяйственными делами.
— Он еще не поел, — попыталась я воспротивиться, но не бить же мне по рукам матери, которая берет своего ребенка на руки.
— Он и не ел. Только по лицу размазал, — отерла она небрежно его лицо полотенцем, которое взяла с моего плечо и швырнула обратно на место, будто я неодушевленный предмет.
— Тимка, всё равно, с вами долго не просидит, — напомнила я ей
