Возродившиеся из пепла - Энн Малком

Именно тогда, в первую ночь в отеле после утомительного путешествия и организации похорон, я рассказала Зейну, почему не могу смириться с этим.

Мы только закончили заниматься любовью. Это совершенно не походило на отчаянный, яростный трах, которому мы предавались до вечеринки. До того, как он меня бросил. Сейчас было другое отчаяние. Отчаянное желание запечатлеться в каждой частичке меня. Поклоняться каждой частичке меня. Владеть моим телом. И моей душой.

Так что после я лежала в его объятиях, прижимаясь к его груди. Мы молчали, как обычно после занятий любовью. Я только-только стала привыкать к тому, что могу расслабиться, насладиться близостью момента и заснуть, чувствуя себя в безопасности, поэтому мы обычно молчали. Зейн, потому что он был… Зейном, а я, потому что мою голову одолевало слишком много мыслей, и мне хотелось насладиться моментом, а не обременять нас словами. Что-то новенькое для меня. Так что я особенно удивилась, когда Зейн заговорил.

— У тебя не было родителей, — сказал он тихо.

Я слегка вздрогнула не только от того, что он заговорил, но и от того, что слова, казалось, были уже на полпути к разговору.

— Что? — спросила я скорее от шока, чем от замешательства.

— Стив и Ава, — уточнил он, слегка переместив меня, чтобы встретиться со мной взглядом. — Они не были твоими родителями. Ты говоришь о них, только как о бабушке и дедушке Лекси.

Я пыталась не замечать болезненный укол, который, казалось, сопровождал каждую мысль, каждое воспоминание о них. И потерпела неудачу.

— Они были, — тихо начала я, — родителями для меня, моими лучшими друзьями, бабушкой и дедушкой для Лекси. Черт, Стив был единственным отцом, которого знала Лекси. Они были моими близкими во всем, кроме крови.

Зейн вглядывался в мои глаза.

— А где твои настоящие родители?

Меня удивило его любопытство, искренним интересом к моему прошлому. Я не могла не рассмеяться с ноткой грусти.

— Кто знает, возможно, там, где могут получить больше наркотиков по самой низкой цене — скорее всего, гниют в том же трейлерном парке, в котором выросла я, — ответила я с горечью.

Зейн слегка вздрогнул, и его взгляд стал суровым.

— Стив и Ава были для меня всем. Единственными людьми, кроме Лекси, дарившими мне любовь бескорыстно. Мои родители, — я усмехнулась, — мне даже не хочется их так называть. Им было плевать на меня. Я была всего лишь способом получения пособия, чтобы потратить его на следующую дозу. Только поэтому они кормили меня достаточно, чтобы я могла выжить, одевали, чтобы я не замерзла. Видишь ли, если бы со мной что-то случилось, меня бы забрали вместе с пособием.

Я пожала плечами.

— Мне повезло больше, чем многим, с кем я выросла. Меня не били, не подвергали насилию. Просто едва замечали. — Наши глаза встретились, и его, казалось, блестели. — Я забочусь о себе с тех пор, как себя помню. Поэтому, как только представилась возможность, я сбежала.

Я пропустила ту часть, где прыгнула из огня да в полымя. Пламя я даже не замечала, пока оно чуть меня не убило.

Зейн долго молчал.

— Потом появилась Лекси? — Правильная догадка.

Я улыбнулась.

— Потом появилась Лекси. Лучшее, что когда-либо со мной случалось, — честно призналась я. Хотя мужчина, державший меня в объятиях, быстро приближался ко второму месту в этом списке. Не то чтобы я сказала это вслух.

Казалось, какое-то время он изучал мое лицо.

— А ее отец? — осторожно спросил он.

Я напряглась. Зейн ни разу не спрашивал меня об отце Лекси, чему я была рада. Казалось, он защищал ее еще до того, как мы стали кем-то, но его защита, похоже, не предполагала собой необходимость знать о ее отце. До настоящего времени. Моя реакция не ускользнула от Зейна, и его объятия сжались. Он нахмурился.

— Детка, — сказал он почти как предупреждение.

Выхода не было. Я должна была действовать осторожно. Не только потому, что правда, без сомнения, превратила бы Зейна в безмозглый мачо-шар ярости, но и потому, что правда должна была оставаться похороненной. Ради моей безопасности. И, что более важно, ради безопасности Лекси.

— Отец Лекси был моим первым спасением. Первым проявлением привязанности и любви в моей жизни. — Я выдержала паузу. — По крайней мере, мой пятнадцатилетний мозг считал это любовью.

Я посмотрела на Зейна.

— Он происходил не из такой семьи, как моя. Они казались счастливыми. Любящими. Нормальными. Именно этого я жаждала. И когда я забеременела, они не разозлились на меня, а поддержали. Поддержали нас. Я переехала к ним, к большому разочарованию моих родителей.

Я сморщила нос при воспоминании.

— Впервые я увидела, что они обращают на меня столько внимания. Думала, это потому, что они, наконец, поняли, что любят меня, наконец-то разобрались в своих одурманенных наркотиками мозгах, отыскав хотя бы кроху привязанности к своей единственной дочери, — усмехнулась я. — Как всегда, они беспокоились не обо мне, а о своем пособии.

Руки Зейна вокруг меня сжались крепче, и он впился в мои глаза пристальным взглядом. Молча призывал меня продолжать.

— Его родители… отца Лекси, — я старалась не называть его имени. — Они все устроили. Переселили нас в соседний с ними дом. Рождение Лекси — лучший день в моей жизни. Никогда не думала, что можно так сильно любить кого-то.

Я улыбнулась.

— Я думала, что у меня наконец-то появилась семья. Какое-то время все шло хорошо. — Я изо всех сил пыталась не поддаться воспоминаниям, не сильно углубляться и не выдать слишком многого. — Потом все изменилось. И я ушла. Так мы с Лекси нашли Стива и Аву. Тогда они владели лишь одной небольшой гостиницей, но я отчаянно нуждалась в работе, чтобы прокормить себя и ребенка.

Я не стала добавлять, что отчаянно нуждалась в укрытии.

— И ни одно крупное предприятие не взяло бы на работу подростка без опыта. Ава и Стив взяли. Дали мне крышу над головой, работу, способ прокормить ребенка.

Я остановилась, стараясь не всхлипнуть.

— Они наконец-то подарили мне семью, — тихо добавила я. — Подарили Лекси самую ценную вещь на свете.

Зейн долго смотрел на меня, одновременно сурово и нежно. Легонько провел пальцем от моей брови к подбородку.

— Не думал, что ты можешь стать более великолепной, — хрипло сказал он. — Признаю свою ошибку, дикая кошечка.

Благоговение в его взгляде, эмоции за его словами снова сделали свое дело. Даже пребывая в горе и печали, еще один маленький кусочек внутри меня присоединился к целому.

Нежность его взгляда длилась недолго.

— А отец Лекси. Не хочешь уточнить, что