Девять дней - Хулина Фальк

Но в то же время мне хочется плакать, потому что у меня болит сердце. Не такая приятная боль, как когда она болит от любви. Оно ноет от эмоциональной боли. Возможно, потому что этот проклятый браслет просто напоминает мне, что я очень скоро потеряю Колина. Навсегда.

— Идеально. — Я глубоко вздыхаю, глядя вверх и сморгнув слезы.

— Спасибо.

На нас наваливается тишина, но не такая неловкая. Колин смотрит на меня, смотрит, как я осматриваю его подарок. Я пришла к выводу, что это лучший подарок, который я когда-либо получала. Простой, скромный и просто идеальный. Я имею в виду, это простой браслет. Но подарил мне его Колин, и это делает этот браслет в миллион раз особенным.

— Лилибаг? — Я отрываю взгляд от браслета и встречаюсь взглядом с Колином.

— Лили — это прозвище? — Я замираю на мгновение. Не уверена, почему.

Я не стыжусь своего полного имени. Мне просто не нравится, когда меня так называют. Единственный человек, который когда-либо называл меня Лилиaна — моя мать, и она, безусловно, погубила меня. Колин, кажется, заметил мою нерешительность и принял это за ответ.

— Твоё полное имя — Лилиана? Не уверена, вопрос ли это или констатированный факт.

Я киваю, чувствуя, как мое тело начинает трястись. Мне очень не нравится, когда меня называют Лилианой. Тем не менее, когда Колин произносит это вслух, это уже не звучит так плохо. На самом деле, это кажется гостеприимным и правильным.

— Оно красивое.

— Ты так думаешь? — Он кивает.

— Итак, кто первый стал называть тебя Лили?

Я смеюсь над этим, история о том, как Лилиана превратилась в Лили, связана с неспособностью Аарона правильно произносить слова.

— Аарон, — говорю я. — Он не мог выговорить «Лилиана», Бог знает по каким причинам. Держу пари, ему просто было лень это говорить. Поэтому вместо этого он назвал меня Лили.

— Он должен был дать тебе имя получше.

— Спасибо. — Я закатываю глаза.

— Лилибаг? — Колин встает на ноги только для того, чтобы сесть рядом со мной на кровать. Он кладет одну руку мне на бедро, слегка сжимая его. — Расскажи мне что-нибудь, чего я не знал.

Снова? Я думала, что уже делала это раньше. Точнее, постоянно. Я считаю, что Колин знает меня лучше всех людей, знающих меня. Он конечно, знает обо мне более ужасные вещи.

— Я была девственницей.

Его брови сходятся вместе, голова слегка наклоняется набок, когда он ждет, что я скажу, что шучу. По крайней мере, я предполагаю, что он ждет именно этого. Когда он говорит:

— До какого случая?

Я понимаю, что он думает совершенно иначе, чем я имела в виду. Его тон серьезен, никаких признаков веселья.

Внезапно я чувствую себя глупо.

— Два, а то и три дня назад, я имею в виду.

Он заметно успокаивается, но все еще чувствует себя неуютно. Его рука покидает мое бедро, он больше не прикасается ко мне.

Колин встает с кровати и ходит взад-вперед по своей спальне, проводя руками по волосам. Я думаю, что, возможно, сломала его.

Он не произносит ни слова и не реагирует, когда я произношу его имя, чтобы привлечь его внимание.

Колин продолжает ходить по своей комнате примерно следующие пять минут, игнорируя мое присутствие, пока, наконец, не поворачивается и снова не смотрит на меня.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Потому что я хотела избежать такой реакции.

И кроме того, то, что мы сделали, было по обоюдному согласию. Я хотела переспать с ним так же сильно, как он хотел переспать со мной.

— Блять, Лили, — другая рука скользит по его и без того спутанным волосам, дергая за кончики, и он издает разочарованный стон.

Вопреки тому, что я ожидаю, Колин остается в комнате и не убегает.

Он подходит ко мне ближе, поднимая меня с кровати. Мои ноги почти мгновенно обхватывают его бедра.

Облако его запаха наполняет мои ноздри. Он приятно пахнет. Он пахнет розовым деревом и свежим бельем. Я думаю, что, возможно, я все-таки нашла свой любимый аромат. Колин.

Вот что это такое, верно? Когда аромат наполняет теплом и усиливает ощущение благополучия, вызывает зависимость, желание нюхать его снова и снова. Именно тогда он становится абсолютным фаворитом.

Его руки лежат на моей заднице, под юбкой моего платья, когда он держит меня, его рот тут же захватывает мой. Его язык скользит по складке его губ, погружаясь в мой рот.

Мои руки впиваются в его волосы, поглаживая мягкие пряди. Я осторожно царапаю его скальп ногтями, пока Колин не издает хриплый стон мне в рот.

— Я собираюсь подарить тебе лучший «первый раз», дорогая. Хорошо? — говорит он между медленными поцелуями, осторожно укладывая меня на кровать.

Колин парит прямо надо мной, целуя мои губы, затем вниз по шее. Когда он достигает моего декольте, Колин садится, соскальзывая вниз настолько, чтобы дотянуться до моих лодыжек. Он развязывает шнурки на моих высоких каблуках и кладет их рядом со своей кроватью.

Затем он начинает целовать мои ноги, шепча комплименты каждый раз, когда его губы впиваются в мою кожу. С каждым поцелуем мое тело нагревается. С каждым поцелуем волна предвкушения проходит прямо между моих ног.

Когда он целует мое бедро, Колин останавливается на секунду, задирая мое платье настолько, чтобы освободить мое тело до ребер. Он не удаляет его полностью, поэтому я беру это на себя.

Поскольку платье оголяет плечи, а моя грудь не слишком велика, я не ношу лифчик, а это означает, что моя грудь теперь полностью открыта для него.

— Ты пытаешься убить меня, Лилибаг, — говорит он, глядя мне в глаза и облизывая губы, как будто я — самое восхитительное существо, которое он когда-либо видел.

Он стягивает мои трусики, спуская их вниз по ногам, оставляя меня обнаженной, чтобы он мог на меня смотреть.

— Ох, черт, — стонет он. Его голова откидывается назад, когда он выпускает короткий глоток воздуха, прежде чем снова посмотреть на меня. — Ты принимаешь противозачаточные таблетки?

Я качаю головой, но не в качестве ответа, а потому, что его вопрос застает меня врасплох.

— Зачем?

— Надеялся, что смогу почувствовать тебя без латекса между нами, — отвечает он. — Все в порядке. Мы будем придерживаться презервативов.

Он опускает свое тело на мое, вновь соединяя наши губы. Его губы мягкие, и он больше не пахнет кока-колой. Его рот требует меня так собственнически, что если бы он не был Колином, я бы отступила. Но он — Колин, и он требует меня.

— Колин, я… — Он