Девочка Карима (СИ) - Альбина Яблонская
И Эльдар повторил за мной:
— Пяпя.
Мои глаза расширились.
— Чего-чего? — вскочил я с дивана и стал трясти малым в надежде услышать это еще разочек.
— Папа? Ты сказал только что «папа»?
— Пяпя, — повторил малыш, и я прижал его к себе, как собственную душу.
Он назвал меня папой. Он сказал свое первое слово — сказал «папа». Не «мама», не «няня», не «ам-ам». И даже не «охуеть». Он сказал слово «папа».
Мне хотелось орать от радости, хотелось пробежаться по соседям и всем до единого ткнуть в лицо Эльдара — чтобы он назвал меня папой и всем доказал, что это правда.
— Папа… — повторил я тихонько и расслабился в кресле, держа малого на руках.
Я включил ему телек, и мы смотрели мультики до самого утра. Так и уснули полусидя. Я — на кресле, а он — прямо на мне.
Но затем нас разбудили. Это был звонок. Причем звонили не откуда-то, а из больницы.
Я вскочил на ноги и начал будить Нату.
— Вставай, малая! Быстро!
— Что? — не понимала она. — Что случилось? Эльдар обкакался?
— Это неважно… — бросил я, но все же кивнул: — Да, обкакался, Но… я его переодел и помыл… Все это тоже неважно.
— Так а что же тогда?
— Звонили из больницы.
— И что?
— Его мать очнулась, — сказал я взволнованно. — Надо собираться и ехать.
Но Ната скрылась в туалете. Сегодня ей что-то нездоровилось. Возможно, заболела, подхватила вирус, простудилась. А может, просто нервы. Так или иначе, пока она была в уборной, мы с Эльдаром оделись. Я развел ему бутылочку вкусняшки и даже покормил.
— Пяпя! — выдал он и отрыгнул. Прямо на свитер. Пришлось переодеться, и к этому времени Ната была уже готова.
— Поехали… — сказала она и вызвала такси.
По дороге в больницу было странное чувство. Столько дней эта девушка лежала в коме, и вот теперь все вдруг кончилось. Мне просто позвонили и сказали, что пациент очнулся. Боже… должно быть, это так невероятно круто снова увидеть сына после долгой разлуки. Уверен, она и не надеялась на это.
Впрочем, для нее это могло быть как мгновение. Закрыла глаза, а потом открыла — как глубокий сон. Она может даже не понять, насколько трудным был этот период.
Мы вошли в палату. На белой койке лежала она — мама Эльдара. Вся измученная, слабая, с темными кругами под глазами. Благо хоть нос уже зажил. Она посмотрела на нас и протянула руки — хотела побыстрей обнять ребенка.
— Марик! — вскрикнула она.
И я встал как вкопанный. Марик? Какой еще Марик? Ведь это же Эльдар…
— Не понял… — боролся я с невидимым барьером. — Это же вы были в той машине, верно? Вы сидели за рулем, а малыш — в детском кресле?
— Да… — кивнула она. — Так все и было. Спасибо, что приглядели за ним.
— Так это… ваш сынок? Точно?
Со стороны это смотрелось глупо, не спорю. Я вдруг озадачился. Что если это не его мамаша? Эльдар был так спокоен — смотрел на чужую тетю, как… на чужую тетю.
— Конечно, это мой малыш! — привстала девушка и взяла мелкого на руки. — Мой Марик! Марик…
Вот так наш Эльдар вдруг оказался ее Мариком. Ему это имя совсем не подходит. Оно делало его каким-то мягким и слабым. Будто он не мужик, а девчонка. Но что я мог поделать? Я же просто волонтер, человек, который нянчил пацана, пока мать не вышла из комы. Я был лишен каких-либо прав на малыша и мог лишь наблюдать.
Я стоял и смотрел, как она его целует. Как заглядывает в эти глазки и… дует в животик. Не буду скрывать, я ревновал. Мне показалось, что в тот миг весь мир вдруг сузился до нас двоих. В темной комнате был он — смешной карапуз, и я — растроганный мужик с опустевшими руками. Между нами был узкий коридор из света, и этот свет постепенно гас. Наша связь терялась, я был ему чужой. И с этим не поспоришь.
Малыш вернулся к маме. Она его тискала и трясла, целовала в лоб и щечки. А я скромно улыбнулся — моя миссия кончилась, я выполнил свой долг и теперь могу идти с чистой совестью.
— Какой ты стал большой! — радовалась девушка, имени которой я даже не запомнил. — За тобой приглядывали, да? За тобой хорошо смотрели? Хорошо кормили? Не обижали, правда? Ты голодный? — Мама стала себя щупать и вдруг поняла, что молоко ушло. — О нет… Как же так? Нет молока…
— Вот, — дал я им сумку. — Тут есть и смеси, и грудное молоко.
— Господи, спасибо, — улыбалась она.
А я столкнулся с тем, чего со мной еще ни разу не случалось.
— Эльдар уже… он уже… — Я хотел сказать простую вещь — что ребенок завтракал недавно, но в горле был ком. Мне казалось, что если не справлюсь, то буду выглядеть глупо. Я ощущал, как душат слезы. Блядские слезы, будто я отдавал ей своего родного сына. Боже, как же это было сложно…
— Что? — не понимала девушка.
Но я собрал свою волю в кулак и четко ответил:
