Возьми меня в долг - Виктория Вишневская
Да, я прекрасно его помню.
— Если всплывут некоторые факты… Тебя ждёт суд. И уж поверь, я сделаю так, чтобы они нашли все доказательства, милая. Заключение в женской тюрьме… Знаешь, что там делают с такими девушками, как ты?
Она мычит и мотает головой. Слёзы текут по щекам.
Ревнивые девушки порой забывают о здравом смысле. И совершенно теряют рассудок.
— Так-то, — утвердительно киваю.
Не думал, что когда-нибудь придётся играть на её страхах. Но… Сама виновата. Мне было всё равно до этого момента, что она сделала. Убила человека. Конечно, не специально. По пьяни, перебрав. Но кого это волнует?
— Так, где Виола, Лив? — спрашиваю настойчиво, прищуриваясь.
— Я продала её на аукцион, — выдыхает. От её слов зубы сами скрипят друг о дружку. — У Хайнриха. Но уже поздно, Александр, ты брезглив до мозга костей, а она… уже явно попробовала не один член…
Рука сама дёргается в резком жесте. Я не думаю о том, что могу свернуть ей шею. Или убить. Нет. Но резко встаю, когда её голова отлетает вбок. Вскрикивает, но после этого всё равно шевелится.
Не мертва. Жаль. Я готов это сделать прямо сейчас. Но для начала меня ждут дела.
Я разворачиваюсь и оставляю Бельц сидеть на коленях, прижатой к полу одним здоровяком.
Но нет. Так просто она не уйдёт.
— Делайте с ней что хотите, — отдаю безразличный приказ. Что будет дальше с тем, что между ног, мне не интересно. — Но не убивайте. И не отпускайте. Я приеду и решу. А пока… Развлекайтесь.
Я не смотрю, что происходит за спиной. Вылетаю из дома, спускаюсь со ступенек и слышу со спины женский визг:
— Грёбаный ты подонок! Да чтобы твоя шлюха!..
Я прикрываю глаза. У меня нет на это времени. Снова.
Я знаю, где находится аукцион у Хайнриха. Обычно он проходит в восемь часов вечера. Сейчас уже…
Смотрю на часы.
Блять. Десять.
Учитывая, что лотов на этом аукционе мало, её наверняка уже купили. И могли…
От злости сжимаю кулаки. Запрыгиваю в свой автомобиль, вжимаю ногу в педаль газа и… надеюсь. Что успею.
А если и нет…
Думать об этом не хочу.
Глава 36
Виолетта
Он подходит ко мне, а я не шевелюсь. Обходит. Любуется. Внезапно касается моих волос.
Дёргаюсь вперёд, но тут же чувствую, как плотная верёвка, стягивающая голову, расслабляется.
Пластиковый шарик вырывается изо рта и падает к моим ногам.
К чему такая щедрость?
— Руки мне развяжешь? — я стараюсь держать гребаный самоконтроль. Несмотря на текущие по щекам слёзы. Которые он видит. Оказывается передо мной.
— Зачем? — выгибает насмешливо бровь. И снова кружит рядом, осматривая. — Этого хватит. Ты и так выглядишь неплохо. Бельё тебя только красит. Уверен… Под ним ты ещё лучше.
Ладонь приземляется мне на ягодицу, и я вздрагиваю. Закусываю от злости губу. Я ничего не могу предпринять с завязанными руками. И теперь должна сделать так, чтобы эта верёвка с них пропала.
— Я не любительница связываний… — сглатываю.
— А я вот как раз любитель посмотреть на таких девушек, как ты, — оказывается впереди, жадным взглядом осматривая тело в полупрозрачном белье. — Беспомощных. Молящих о пощаде. Нет, я тебя не развяжу. Так ты выглядишь… Ещё соблазнительней.
Он снова подходит ко мне, а я пячусь назад. Врезаюсь спиной в стену и понимаю, что лучше бы стояла на месте. Позади — преграда. Впереди — урод.
Его пальцы внезапно опускаются на мой голый живот. И тело словно током ударяет. Волоски во всех местах встают дыбом, и я молю себя не закричать. Зря только потрачу силы. Он меня купил, и вряд ли кто переступит ему дорогу. За его-то деньги…
— На аукционе сказали, что ты опытна… — его пальцы скользят вниз. К краю белья. А я выворачиваюсь. Потому что он скользит и к без того полупрозрачному белью. — Но, судя по тому, как реагируешь на контакт…
— Ты в курсе, что продажа людей — незаконна? — выплёвываю.
— Да кого это волнует? — скучающе выдыхает. — Тебя? После продажи ты не больше, чем моя собственность.
— Не твоя, — шиплю сквозь зубы. — Я тебе напомню. Из-за тебя я оказалась на порно-студии, из которой, на минуточку, меня спас Рихтер.
— Так значит, он тебя спас, — прищуривается. — А мне говорил, что ты его рубашку испортила. Долг отрабатываешь.
Хм.
Не понимаю, почему Алекс соврал ему, но сейчас это не имеет никакого отношения к ситуации.
— Да, он выкупил меня, — Господи, круговорот денег в природе! — И на данный момент я принадлежу ему.
Как бы это абсурдно не звучало.
— И здесь я без его ведома. Ты в курсе, что с тобой будет, когда он найдёт меня?
Если это вообще произойдёт.
А нужна ли я ему? Или он, только узнав, что пропала, махнёт рукой? У него Оливия есть. И я вообще сомневаюсь, что что-то то значу для него.
Да, он приревновал тогда, когда я неудачно пошутила, но…
Никакому мужчине не понравится, что девушка, полностью принадлежащая ему, будет спать с другим.
— Оу, так вот в каких вы отношениях, — улыбка сползает с его лица. Неужели помогло? — Но я не верю, малютка, прости. Рихтер на таких, как ты, не заглядывается.
Он бьёт меня наотмашь ладонью. Не физически, а морально.
А он ведь прав.
— Ладно, надоело, — он подлетает ко мне в один шаг. Хватает меня за предплечье и кидает в сторону кровати. Едва не падаю голыми коленями на пол, но вовремя останавливаюсь. Выпрямляюсь, но не успеваю ничего и сделать, как урод позади хватает меня за связанные запястья.
Толкает ещё раз, пока мои ноги путаются друг в друге.
Я с криком падаю на мягкую кровать, которая для моего лица и тела сейчас слишком жёсткая. Больно становится. Но уже душевно.
— В этой комнате много хороших вещиц.
Я открываю глаза, а позади что-то щелкает. Как замок.
Тут же вскакиваю с места. А Кёлер уже рядом. Хочет толкнуть меня своим телом, но я делаю это первая.
В панике.
На адреналине, который ударяет в кровь.
— Уйди!
Он пошатывается, и это всё, чего я добиваюсь.
Жёсткой и стальной хваткой на плече мужчина дергает меня на себя. Разворачивает, из-за чего ударяюсь своей грудью о бетонные мышцы. Лиф на одних тонких лямках сползает. Чувствую, как сосок трётся о холодную ткань, и вою.
— Ну, что же ты, — шипит в лицо. А
