Надменный индюк - Эмилия Марр
– Что с вами? Что сказали? Как дела вообще?
Мы как будто в вакууме. Вопрос Сашки не сразу доходит, а когда понимаем его, пробуем то одна, то другая по факту ему рассказать, что он хочет услышать.
Выслушав наш небольшой рассказ, Сашка вздыхает, а после спрашивает:
– И что думаете делать?
Смотрим сначала на Сашку, а после друг на друга и обе поднимаем плечи, отвечая этим Романову, что пока не знаем.
– Ясно. Так, ладно. Сейчас у нас планы какие? Едем в клуб? У нас сегодня вечеринка Артёма. Мне надо спешить туда, поэтому решаем быстро: или я отвожу вас домой, или все вместе едем в клуб.
После секундного раздумья, не сговариваясь, произносим хором:
– В клуб.
Романов кивает и выруливает на дорогу. Едем минут пять, как вдруг Сашке поступает звонок, он без задней мысли включает на громкую связь, и я слышу голос Давида.
Сердце затрепетало и буквально рвалось из груди. Так захотелось к нему! И желательно сразу в тёплые объятия. Чтобы он поддержал и дал совет, как поступить.
Меж тем парни начали разговор.
– Саня, когда будешь? Здесь все носятся. А я никак не влуплю, что и как вы тут порешали, а все ко мне прибегают с вопросами.
– Да, скоро уже буду. Пока можешь у Юры спросить, он в курсе всего.
– Окей. Отбой тогда.
Они завершают разговор, а меня гложет любопытство.
– Кто такой Юра?
– Наш управляющий. Хороший малый.
Успокоившись насчет дел парней, откидываюсь на спинку сидения и делаю глубокий вдох. Представляю нашу встречу с Давидом. И только от мысли, что скоро наконец мы увидимся, на душе становится тепло и неестественно нервозно. Скорее бы уже приехать туда, где он.
В нетерпении начинаю отбивать чечётку каблуком лодочек. Сашка смотрит на меня и включает музыку. Мои нервные клетки понемногу отмирают, и я уже стучу двумя ногами. Песни звучать громче. К концу поездки неправильный ритм отбивали уже все мои конечности, а шум из машины доносился такой, что, когда мы припарковались у клуба, все, кто там находился, обернулись на нас посмотреть.
Я резко открыла дверь и выпрыгнула из салона автомобиля. Оглянулась и увидела чехол со своим платьем, сняла его с вешалки. И Сашка, и Соня смотрят на меня непонимающе.
– Где можно переодеться, Саш?
Романов удивляется моему поведению, но, быстро взяв себя в руки, отвечает:
– В нашу випку иди. Там сейчас всё равно никого не будет.
Киваю.
Уже на бегу кидаю Соне:
– Побудь пока с Сашей, хорошо? Я скоро вернусь.
Озираясь, мелкими перебежками поднимаюсь на второй этаж. Не хочу, чтобы Давид меня увидел сейчас. Хочу сразу красивой предстать перед ним.
Наконец, добравшись до ВИП-комнаты владельцев клуба, захожу и становлюсь в тёмный угол, чтобы и через прозрачную стену меня никто не увидел, а если вдруг кто зайдёт, не сразу обнаружил. Быстро скидываю штаны и кофточку, и надеваю платье. Миру предстану я сегодня впервые в коротком платье, оголив стройные ноги, и на каблуках. Поправляю волосы, укладка ещё держится, что очень радует. Я размыто вижу себя в отражении стеклянной стены, и то, что я вижу, мне нравится: стройная русоволосая девушка, в коротком, не вульгарном, а стильном платье, прекрасно подчеркивающем прямые длинные ноги.
Удовлетворённая своим внешним видом, оборачиваюсь и собираю оставшуюся одежду, свернув, кладу её в чехол и его тоже складываю. Поворачиваюсь к двери, и в этот момент она открывается, и на пороге возникает Давид!
Резко бросаю свернутый чехол с вещами в угол комнаты, и когда Давид замечает меня за дверью, я уже стою «свободная» и нервно кусаю губы.
Он проходится по мне жадным взглядом, и в его глазах читается восхищение.
– Вау! Привет. Ты… ты прекрасно выглядишь.
Смущённо улыбаюсь, а затем делаю шаг к нему и падаю в его объятия. Обвиваю его шею и тяну к себе.
– Я соскучилась, – не сдерживаюсь и высказываю мысли вслух, а после, придя в смятение, начинаю краснеть. Не хочу, чтобы он на меня смотрел в этот момент, поэтому притягиваю его к себе максимально близко и целую в губы.
Он застывает от неожиданности, а после тоже включается. Ухватив меня под попу, припирает к стенке, неистово целуя. Так, как будто тоже скучал, а сейчас готов съесть, потому что по-другому не сможет насытиться мной.
Его руки перемещаются на мою грудь и больно сжимают её. Охаю ему в рот от внезапно возникшего внизу живота тёплого томления. Его нога вклинивается между моих и разводит их в разные стороны. Чтобы не потерять равновесие, сильнее обхватываю его за шею.
Стук в дверь возвращает нас в реальность. Мы застываем.
– Давид, ты тут?
Наши взгляды пересекаются, он ничего не отвечает парню за дверью, а лишь нежно улыбается мне и ласково проводит пальцем по щеке, а после и по губам.
Дождавшись тишины за дверью, Давид наконец говорит:
– Я уже два часа разбираюсь тут со всем, пусть и Сашка чуток поработает.
Коварно улыбаюсь, понимая, что освободившееся время он посвятит мне.
– Ты согласна, что нашему другу полезно чуть впрячься за общее дело?
Усмешка слетает с моих губ, и я утвердительно киваю.
– Ты не разговорчива сегодня.
– А мне кажется, я так много сказала.
– А я готов это слышать ещё и ещё. Повторишь?
Отрицательно машу головой.
Он выгибает одну бровь, не понимая, почему такой ответ.
– Хочу сначала услышать это от тебя.
– А-а-а, вот оно в чём дело, – издевается он надо мной, – баш на баш, значит. Ну, тогда слушай.
Давид снова приближается ко мне и говорит в губы:
– I was thinking about you, аnd I missed you very much (Я думал о тебе и очень скучал. – англ.)
Улыбаюсь совершенно дурацкой, но счастливой улыбкой.
Ответа его слова не требуют, но не могу сдержаться и всё же произношу:
– Me too (Я тоже. – англ.).
Давид вновь припадает к моим губам, но наш поцелуй уже не длится так долго, так как нас снова прерывают.
На этот раз телефон.
– Извини. Этот рингтон у меня на маму. Я ждал её звонка.
Заволновавшись, просто киваю, а сама смотрю на него, желая понять, что же он от неё должен услышать и почему ждёт звонка. Давид выпускает меня из объятий и принимает вызов.
– Hei, deda. Gtkhovt, mkholid k’argi ambavia (Привет, мама. Пожалуйста, только хорошие новости. – груз.), – взволнованно отвечает.
Давид выслушивает ответ, и довольная улыбка освещает его лицо.
– Deda miq’varkhar (Мама, люблю тебя), – с такой нежностью произносит, что в груди сердце сжимается от необоснованной ревности. Не
