Ты всё ещё моя (СИ) - Тодорова Елена

Сильный. Уверенный. Настоящий.

С ним изменилась моя жизнь.

Страшно представить, что не обрати Артем на меня когда-то внимания, я бы сейчас была женой Павла и даже не осознавала, что существует что-то настолько реальное, как счастье.

С ним я стала другой. Прозрела. Вдохнула полной грудью. Начала чувствовать. Мое сердце забилось. Мир запестрил разноцветными красками. И я просто обалдела от его красоты.

Мы все еще усиленно готовимся к свадьбе, но уже сейчас, оглядываясь назад, я поражаюсь насыщенности и душевной глубине своей новой жизни. Первая половина ноября – мой день рождения, огромная толпа гостей, салюты, потрясающее кольцо от Артема, сотни подарков, море улыбок, смеха и теплых слов. Вторая половина – выбор фасона платья, снятие мерок, поиск идеального места проведения торжества, изучение культурной программы и меню, обсуждение фото- и видеосъемок, моя операция и безумное сближение с Артемом. Невероятно, но мы снова поднялись на несколько ступеней выше. Встали плотнее. Сплелись всеми возможными образами. Жили вместе даже там, в клинике. Если не считать самой операции, не разлучались ни на минуту. Стоит ли уточнять, сколько раз я срывалась на слезы, тронутая заботой, безграничной любовью и полной самоотдачей Артема в процессе нахождения в больнице.

После этого я осознала, что с ним смогу все. Абсолютно.

Не осталось никаких табу, страхов, сомнений, неуверенности и каких-то личных границ. Между нами стерлись все черты. Мы еще не семья, но уже стали единым целым. А это, как я поняла, живя в доме Чарушиных, и есть основа.

В декабре я проводила много времени с мамой Таней. Она заботилась обо мне, а я о ней. Мы готовились ко дню рождения Артема, а потом не меньше недели его отмечали. Какое же это было увлекательное, совершенно завораживающее время. Я словно в сказку попала. Непрерывно находилась в ощущении праздника и волшебства. Я так много улыбалась, и так часто смеялась, что к вечеру уставала именно от этого. Физически. Эмоционально, конечно, нет. Я наслаждалась. Засыпала в любимых объятиях с мыслью: «Скорее бы новый день!».

– Помнишь, когда ты дарил мне эту куклу, говорил, что хочешь, чтобы у меня было все? – напомнила я Чарушину одним из вечеров.

– Помню, конечно, – улыбнулся он, глядя на то, как я перемещаю свой подарок между его кубками и наградами.

Почему-то мне нравилось делать так: каждый вечер по-разному переставлять наши вещи. Перемешивать, всячески скрещивая их энергетику.

– У тебя получается, – заключила в итоге, оборачиваясь и ныряя в объятия Артема.

– Я счастлив, – приглушенно отозвался он.

Неделю спустя Чарушин вдруг решил, что пора заняться поиском отдельного дома.

– Хочу сразу после свадьбы переехать.

Я не смогла скрыть своего огорчения.

– Но мне нравится тут… Я люблю этот дом... И… Его обитателей тоже люблю... Я хочу жить здесь. С твоей семьей.

– Лиза, – проговорил Артем мягко. – Мы можем часто приезжать. Оставаться на ночь. На целые выходные, если захочешь… Но у нас должен быть свой дом. Свой мир. Там, где двое – совсем другая атмосфера. Помнишь, как у Бойки с Варей? Тебе же понравилось? Доверься мне. Доверяешь?

– Доверяю, – откликнулась незамедлительно, хотя на тот момент еще не понимала важности сказанного.

– Ну, вот и хорошо. Все будет в лучшем виде.

– Знаю, – выдохнула уже с уверенностью.

А ближе к Новому году, почти через год после ужасной трагедии, что когда-то разорвала наши жизни, Чарушин встретил меня у академии с крайне странной идеей.

– Я одолжил у Бойки ребенка.

– В смысле?.. В смысле, одолжил? – задыхаюсь я.

– Она хорошая… И… Это девочка… Не наш сын, – выдает Артем, мягко сжимая мои резко задрожавшие ладони. – Давай просто погуляем с ней. А если тебе станет плохо, просто скажи, и я ее заберу.

– Боже, Артем… – шепчу, а на глаза уже слезы наворачиваются. – А где… Где же она сейчас?

– В машине, – кивает в сторону своей БМВ. – Уснула в кресле, пока катались.

– Боже… Я не… Я не знаю… Не могу понять, что чувствую… И мне, конечно, страшно, что будет, когда подойду к ней слишком близко и вдохну ее запах.

– Ты пока не подходи, – вроде как спокойно говорит Чарушин. – Просто садись на свое место. Поедем к морю. На нашу дачу. Там попробуем.

Я киваю и делаю, как он просит. Но едва оказываюсь в салоне, сразу же ощущаю и детский запах, и незримое нахождение малышки. Артему ничего не говорю. Склоняю голову и медленно перевожу дыхание.

– Все хорошо? – спрашивает он, прежде чем завести двигатель.

– Да… – тихо отзываюсь я, прежде чем понимаю, что панических атак действительно нет. Сердцебиение участилось, и слегка потряхивает, но в целом… В целом я чувствую себя нормально. – Да, все хорошо. Трогайся, пожалуйста.

Едем молча. Повышенное внимание со стороны Чарушина, конечно, присутствует. Но это не напрягает. Напротив, добавляет уверенности. Он контролирует. Плохого не случится. С ним рядом точно не случится. Мой Чара Чарушин просто не допустит. Держит. Он держит нас обоих. Тащит за двоих, не раз доказывал. Я доверяю ему. Больше, чем самой себе.

Настолько, что минут пятнадцать спустя, уже у моря, позволяю Артему с ребенком приблизиться. Он красивый, малышка чудесная – картинка изумительная.

– Тебе идет… – шепчу я.

– Уверен, тебе тоже пойдет.

Я судорожно вздыхаю и позволяю своим слезам пролиться. Кислорода не хватает, но я стараюсь не паниковать. Нельзя сбиваться с ритма. Поэтому фиксирую взгляд на ладонях Чарушина. Он держит ими ребенка. Осторожно, умело, но крепко.

Он молодец. Со всем справится. А значит, и я должна.

– Все хорошо, – выдыхает совсем близко. – Все хорошо, Лиз. Смотри, это Нюта. Мне ее скоро крестить. Будем ее любить, ладно?

Оказавшаяся между нами малышка протягивает ручку и трогает мои волосы. Я неосознанно ее перехватываю. Перехватываю и задерживаю. С каким-то ошеломительным восторгом скольжу по нежнейшей коже, перебираю крохотные пальчики.

– Такая маленькая… – вырывается у меня вместе со сдавленным всхлипыванием.

– Да…

– А сколько ей?

– Девять месяцев.

– Ясно… – роняю совсем тихо. – Очень красивая… Бойкам повезло…

– Угу… Хочешь взять ее на руки?

– Я не… – теряюсь от страха. И разрываюсь от желания. – Не знаю…

– Возьми, Лиз. Возьми, я подстрахую.

Поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. А ведь в его глазах весь мой мир. Мне нечего бояться.

Артем прижимает Нюту ближе ко мне, и я… Я ее принимаю. Бережно обнимаю руками и замираю. Глазам тотчас слепо становится. Виска касаются горячие губы. Со всех сторон окутывает его сила.

Больше боли. Больше восторга. Больше слез.

Тихо плачу. Почти беззвучно. Потому что сейчас мои страдания – это очищение. Душа скидывает последние оковы, освобождается и погружается в блаженное умиротворение.

– Ладно, Чарушин… Ладно… Будем ее любить... Точно будем, – с опозданием на его вопрос отвечаю.

– Спасибо… – глухо выдыхает мне в волосы.

– Это тебе… Тебе спасибо, Артем… Ты потрясающий… Мой… Родной… Настоящий…

– Просто люблю тебя.

– Знаю, что не просто… Болит же? У тебя тоже болит?

– Угу… Немного… – выдает глухо. Явно тяжело дается, но как же он держится… Невероятно! – Пройдет все, Лиз. Все пройдет. Обещаю. Заживет. Верь мне.

– Ты потрясающий, – повторяю настойчивее. – Люблю тебя. Очень сильно. И всегда-всегда любить буду.

– Спасибо.

– Боже, Чарушин… Хватит благодарить… Боже… Прими как неизбежное!

Наконец, он смеется. Отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо. Ослепляет улыбкой. Отравляет счастьем. Я охотно его вбираю.

А через каких-то полчаса, едва завершаем первый круг по территории Чарушиных, мне уже кажется нереальным отлепиться от этого ребенка.

– Господи… Какая же она чудесная, Тём… Невозможно насмотреться, натрогаться, надышаться…

– Согласен, – проговаривает, не отрывая от нас с Нютой взгляда. А потом… Потом, как всегда, уверенно заявляет: – Скоро и у нас будет.